Жорж

В течение примерно получаса оба корабля продолжали идти вперед, и никаких враждебных действий со стороны фрегата все это время замечено не было. На корвете же, несомненно, решили, что не следует без пользы делу расходовать порох и ядра и отвечать ударами на вызов врага, но по тому, как оживились лица матросов, по тому вниманию, с каким капитан следил за расстоянием, разделявшим еще оба судна, становилось очевидно, что перебранке, о которой говорил Жак, не долго еще оставаться монологом, и скоро начнется диалог.

И действительно, минут через десять, каждая из которых, казалось, длилась столетия, на фрегате вновь вспыхнул огонь, послышались два выстрела, и два ядра пронеслись сквозь паруса, продырявив крюйс-марсель и повредив две или три снасти.

Жак окинул взглядом повреждения, нанесенные корвету двумя вестниками разрушения, и, заметив, что они незначительны, воскликнул:

— Ну, что ж, ребята, по всему видно, они ждут разговора с нами. Ответим же любезностью на любезность! Огонь!

В тот же миг корвет задрожал от двух выстрелов, и, взглянув за борт, Жак увидел результат ответного удара: одно ядро разбило передний борт фрегата, другое вонзилось в его носовую часть.

— Прекрасно! — воскликнул Жак. — А вы почему молчите, черт возьми! Цельтесь в рангоут, перебейте ему ноги, продырявьте крылья. Дерево сейчас ему дороже мяса. Посмотрите!

В это время два ядра прошили паруса корвета и его оснастку, при этом один срезал фок-рей, а другой — фор-брам-стеньгу.

— Огонь, черт побери, огонь, берите пример с этих парней, — скомандовал Жак, — двадцать пять луидоров тому, кто первым повалит мачту на фрегате!

Сразу после команды последовал выстрел, и можно было увидеть полет ядра сквозь паруса вражеского судна.

В течение четверти часа огонь продолжался с той и другой стороны. Ветер, ослабленный пушечной пальбой, почти обессилел, оба судна шли со скоростью не более четырех-пяти узлов, и пространство меж ними было окутано дымом, так что пушки били вслепую; однако фрегат неуклонно шел вперед, и лишь концы его мачт виднелись над облаками дыма, в то время как корвет, идущий вслед за ветром и обстреливающий врага с кормы, не имел дымового прикрытия и был отчетливо виден.

Минута, которую ждал Жак, настала. Он сделал все возможное, чтобы избежать абордажа, но, не имея выбора, вынужден был броситься на охотника, словно раненый вепрь. Фрегат в это время шел у раковины правого борта корвета и открыл по нему огонь из орудий, расположенных в носовой части; корвет в свою очередь принялся обстреливать «Лестера» с кормы: Жак оценил преимущество своего положения и решил им воспользоваться.

— Подкрепление наверх! — крикнул он.

И тут же отряд подкрепления бросился на палубу.

Огонь не прекращался, но голос Жака перекрыл грохот канонады:

— Выбирать галсы грота готовься! К задним брасам левого борта! К шкотам бизани! Право руля! Брасопить с левого борта! Выбирай галсы грота! Стягивай шкоты бизани!

Едва были последовательно выполнены все команды, как послушный рулю и задним парусам корвет стремительно развернулся на правый борт, сохраняя достаточный ход, чтобы перерезать путь фрегату, и застыл на месте благодаря предусмотрительности капитана, положившегося на передние брасы правого борта. В тот же миг фрегат, лишенный возможности маневрировать из-за повреждения задних парусов, не сумел на ветру разминуться с корветом и, рассекая одновременно клубы дыма и морские волны, против своей воли и со страшным ударом врезался бушпритом в грот-ванты противника.

В эту минуту в последний раз, перекрывая грохот канонады, раздались команды Жака:

— Огонь! Обстреливайте его продольным огнем от носа до кормы, сбивайте мачты!

Четырнадцать пушек, из которых шесть были заряжены картечью, а восемь — разрывными снарядами, подчиняясь команде, обрушили шквал огня на палубу фрегата, уложив тридцать или сорок человек и срезав бизань-мачту у основания. В то же время с высоты трех марсов на шканцы посыпалось множество гранат, опустошая носовую часть фрегата, тогда как он мог ответить на эти потоки огня и град пуль лишь с фор-марса, и то прикрытого фор-марселем.

В то же мгновение по реям корвета, по бушприту фрегата, по вантам, по снастям, по тросам, тесня друг друга, хлынули пираты. Напрасно английские морские пехотинцы встречали их страшным ружейным огнем: вышедших из строя сменяли другие бойцы; раненые, ползя по палубе, толкали впереди себя гранаты и размахивали оружием. Жорж и Жак уже решили было, что они одержали победу, как вдруг раздался крик: «Все на палубу!» Английские матросы, обслуживавшие батареи, оставили их и через люки и порты поднялись на палубу; это придало новые силы морским пехотинцам, которые уже, казалось, готовы были сдаться. Во главе подкрепления бежал командир корабля. Жак не ошибся: это был бывший капитан «Лестера», пожелавший взять реванш. Жорж Мюнье и лорд Уильям Муррей — теперь смертельные враги — встретились лицом к лицу посреди кровавой резни, с саблями в руках.