Жозеф Бальзамо. Том 1

Жильбер был сильным спорщиком — и не потому, что блистал логикой: просто его ум отличался парадоксальностью. И потом, он знал хотя и мало, но все же больше Николь. Девушка читала лишь то, что казалось ей забавным, а Жильбер, кроме этого, читал еще то, что казалось ему полезным. Поэтому, пока длился спор, Жильбер постепенно обретал хладнокровие, тогда как Николь его теряла.

— У вас хорошая память, господин философ? — с иронической улыбкой поинтересовалась Николь.

— Иногда, — отвечал Жильбер.

— А вы помните, что вы мне сказали, когда пять месяцев назад мы возвратились с мадемуазель из монастыря Благовещения?

— Нет, напомните.

— Вы сказали мне: «Я беден». Это было в тот день, когда мы вместе читали «Танзая» под сводами старого полуразрушенного замка.

— Прекрасно, продолжайте.

— В те минуты вы дрожали, и весьма сильно.

— Вполне возможно: по натуре я робок, однако делаю все возможное, чтобы по примеру других избавиться от этого недостатка.

— И когда вы исправите все свои недостатки, то станете безупречным, — смеясь, проговорила Николь.

— По крайней мере сильным — ведь силу дает мудрость.

— Где вы это вычитали, скажите на милость?

— Какая вам разница? Вернитесь-ка лучше к тому, что я говорил вам в развалинах.

Николь почувствовала, что шаг за шагом теряет почву под ногами.

— Да, вы говорили: «Я беден, Николь, никто меня не любит, никто не знает, что у меня здесь что-то есть», — и прикладывали ладонь к сердцу.

— Ошибаетесь, Николь: если, говоря так, я и прикладывал к чему-то руку, то не к сердцу, а к голове. Сердце — это лишь нагнетательный насос, снабжающий кровью наши члены. Читайте «Философский словарь», статью «Сердце».

С этими словами Жильбер самодовольно выпрямился. Униженный перед Бальзамо, он показывал теперь свое превосходство перед Николь.

— Вы правы, Жильбер, кажется, вы тогда и в самом деле постучали пальцем по голове и проговорили: «Здесь со мною обращаются, словно с дворовой собакой, но даже Маон счастливей меня». А я вам ответила, что, дескать, зря они вас не любят, и, будь вы моим братом, я бы вас любила. И мне кажется, что слова эти шли у меня из сердца, а не из головы. Но, может, я и ошибаюсь — я ведь не читала «Философского словаря».

— Вы были неправы, Николь.

— А потом вы обняли меня. «Вы сирота, Николь, — сказали вы, — я тоже; из-за наших унижений и нищеты мы с вами ближе, чем обычные брат и сестра. Давайте же любить друг друга, Николь, словно так оно и есть на самом деле. К тому же, если бы так оно и было, общество не позволило бы вам любить меня так, как мне этого хочется». А потом вы меня поцеловали.

— Возможно.

— Значит, вы тогда говорили так, как думали?

— Безусловно. Люди почти всегда думают так, как говорят в данный миг.

— Так что сегодня…

— Сегодня я на пять месяцев старше, я научился кое-чему, чего не знал раньше, и догадываюсь кое о чем, чего пока не знаю. Сегодня я думаю иначе.

— Значит, вы двоедушный, вы лжец и лицемер? — вспылив, воскликнула Николь.

— Не более, чем путешественник, которого спрашивают, что он думает о пейзаже, когда стоит в долине, а потом задают ему тот же вопрос, когда он взобрался на гору, закрывавшую ему горизонт. Теперь я вижу более широкую картину — вот и все.

— Выходит, вы на мне не женитесь?

— Я никогда не обещал жениться на вас, — презрительно ответил Жильбер.

— Вот как! — выйдя из себя, вскричала девушка. — Мне кажется, что Николь Леге и Себастьен Жильбер друг друга стоят!

— Каждый человек стоит любого другого, — возразил Жильбер, — только природа или образование заложили в разных людей различные достоинства и способности. В зависимости от того, больше или меньше развиваются эти достоинства и способности, люди больше или меньше удаляются друг от друга.

— И раз ваши достоинства и способности развиты больше моих, вы от меня удаляетесь.

— Естественно. Вы еще не умеете рассуждать, Николь, но уже начинаете понимать.

— Ну еще бы! Я понимаю! — вскричала Николь.

— Что же вы понимаете?

— Что вы бесчестный человек.

— Это не исключено. Многие рождаются с дурными инстинктами, но существует воля, которая помогает их исправить. Господин Руссо тоже родился с дурными инстинктами, однако он их исправил! Я поступлю так же, как господин Руссо.

— О Боже! Как я могла полюбить такого человека? — воскликнула Николь.