Жозеф Бальзамо. Том 1

Дофин положил на кресло свой ножичек, шестеренки, винтики: это свидетельствовало, что он и впрямь хотел сказать королю нечто важное — иначе не прервал бы своего столь важного занятия.

— Тебе нужны деньги? — поспешно спросил король. — Если дело в этом, подожди, я тебе пришлю.

— Ах, нет, государь, — отвечал молодой Людовик, — у меня осталась еще тысяча экю из моего месячного пенсиона.

— Как он экономен! — воскликнул король. — И до чего же хорошо воспитал его господин де Лавогийон! Право, мне кажется, он привил моему сыну все добродетели, коими не обладаю я.

Молодой человек сделал над собой чудовищное усилие.

— Государь, — спросил он, — скажите, далеко ли еще госпожа дофина?

— Но тебе это известно не хуже, чем мне.

— Мне? — смущенно повторил дофин.

— Конечно! Вчера нам читали отчет о поездке: в прошлый понедельник она должна была миновать Нанси; теперь она, по-видимому, в сорока пяти лье от Парижа или около того.

— Государь, не кажется ли вашему величеству, — продолжал дофин, — что она едет очень уж медленно?

— Да нет же, нет, — возразил Людовик XV. — Напротив, по-моему, она едет очень быстро для дамы, да еще учитывая все празднества, все приемы; каждые два дня она проезжает не менее десяти лье.

— Это совсем немного, государь, — робко возразил дофин.

Король Людовик XV все больше и больше удивлялся при виде подобного нетерпения, о коем вовсе не подозревал.

— Вот оно что! — с насмешливой улыбкой заметил он. — Значит, тебе не терпится?

Дофин покраснел еще сильнее.

— Уверяю вас, государь, — пролепетал он, — что дело совсем не в том, что предполагает ваше величество.

— Тем хуже, мне бы хотелось, чтобы дело было именно в этом. Какого дьявола! Тебе шестнадцать лет, принцесса, говорят, хороша собой; твое нетерпение вполне понятно. Ну, не беспокойся, приедет твоя дофина.

— Государь, а нельзя ли немного сократить все эти церемонии по дороге? — продолжал дофин.

— Невозможно. И так уже она проехала, не останавливаясь, через несколько городов, где ей надлежало побыть.

— И тогда ее путешествию конца не будет. И потом, я питаю одно опасение, — робко вставил дофин.

— Что ты имеешь в виду? Ну, говори же!

— Мне внушает опасение, исправно ли ей меняют лошадей.

— Что ты имеешь в виду?

— Перемену лошадей по дороге.

— Полно! Я выслал за ней тридцать тысяч лошадей, которые ждут по всей дороге, тридцать карет, шестьдесят фургонов, бог знает сколько крытых возков; если все эти возки, фургоны, кареты и лошадей выстроить в одну цепочку, она протянулась бы от Парижа до Страсбурга. С какой стати ты вообразил, что ей будут неисправно их подавать?

— Но, государь, несмотря на все милости вашего величества, я почти уверен в том, что говорю; быть может, я просто неточно выразился: вместо того чтобы сказать, что ей худо подают лошадей, следовало, быть может, сказать, что перемена лошадей дурно организована.

На эти слова король поднял голову и пристально глянул в глаза дофину. Он начинал понимать, что за немногословием его королевского высочества кроется очень многое.

— Тридцать тысяч лошадей, — повторил король, — тридцать карет, шестьдесят фургонов, два полка эскорта… Отвечай мне, умник, какая еще дофина въезжала во Францию в сопровождении подобного кортежа?

— Я признаю, государь, что все сделано по-королевски, как умеет ваше величество; но достаточно ли строго вы распорядились, государь, чтобы все эти лошади, кареты и повозки были предоставлены именно в распоряжение госпожи дофины и ее свиты?

Король в третий раз бросил взгляд на Людовика: в сердце ему закралось смутное подозрение, в голове у него забрезжило едва уловимое воспоминание; ему почудилось зыбкое совпадение между тем, что говорил дофин, и чем-то неприятным, о чем он только что пытался забыть.

— Странный вопрос! — произнес король. — Разумеется, все это предназначено для госпожи дофины, поэтому я и говорю тебе, что она прибудет очень скоро; но почему ты так на меня смотришь? В чем дело? — прибавил он строгим тоном, в котором дофину послышались угрожающие нотки. — Ты что, для забавы изучаешь мое лицо, как пружинки твоих механизмов?

Дофин, который открыл было рот для ответа, при этом выпаде замкнулся в молчании.

— Что ж, — поспешно продолжал король, — сдастся мне, тебе нечего больше сказать? Ты доволен, не правда ли? Твоя дофина приезжает, сопровождение у нее великолепное, ты богат как Крез, у тебя своя отдельная казна; все как нельзя лучше. Теперь, когда все твои опасения рассеялись, будь так добр, заведи мои часы.

Дофин не шевельнулся.

— Знаешь, — со смехом сказал Людовик XV, — мне хочется назначить тебя первым придворным часовщиком, с содержанием разумеется.

Дофин опустил голову и, смущаясь под взглядом короля, взял с кресла колесико и ножик.

Тем временем Людовик XV потихоньку пошел к двери.

— Что он, черт возьми, имел в виду, когда беспокоился о смене лошадей? — бормотал король, все еще глядя на дофина. — Впрочем, вот и еще одной сцены я избежал: принц недоволен.

В самом деле, дофин, всегда столь терпеливый, топнул ногой по паркету.

— Часы испортились, — усмехнулся Людовик XV. — Лишь бы мне успеть скрыться!