Жозефина

Бонапарт прибывает в Париж утром 24 вандемьера VIII года (16 октября 1799 года). Чрезвычайно взволнованный предстоящей встречей с Жозефиной, он сразу же направляется на улицу Победы, куда он возвращается один, как и при своем возвращении из Италии. Но тогда он знал, что не найдет Жозефины, а сегодня он был убежден, что она готовится к встрече. Когда его экипаж останавливается во дворе особняка, корсиканец, позабыв все рассказанное Жюно и все свои подозрения, заставившие его так страдать в Каире, думает только об одном: обнять обожаемую Жозефину…

Он выпрыгивает из кареты, вбегает в дом и останавливается как вкопанный. Вестибюль темен и пуст. Он бросается в комнаты, распахивая все двери: всюду пусто и холодно. В ярости он вбегает на второй этаж. Где его жена? Уж не чувствует ли она себя виноватой? Неужели все то, что говорят о ней, правда? Он раздражен и возбужден. Его братья, настроенные недружелюбно по отношению к Жозефине, ловко пользуются этим чувством ревности и гнева. Глубоко встревоженный и разозленный, Бонапарт уже думает о разводе. Разожженная досадой и яростью, просыпается его прошлая любовь и мучит его. На какое-то время он забывает о верховной власти, которую он прибыл захватить, а думает только о своих семейных неурядицах.

На следующий день ему наносит визит Колло, богатый поставщик итальянской армии, финансовый соперник Уврара и Рекамье. Он находит генерала с удрученным видом сидящим у камина. Бонапарт, и это было известно, никогда не мог ничего таить в себе. Он сообщает Колло о своем решении развестись с Жозефиной. Буррьенн, приводя эту сцену в своих мемуарах, пишет, что Колло даже подпрыгнул:

— Как?! Вы хотите оставить свою жену?

— А разве она этого не заслуживает?

— Я не знаю, но сейчас не время думать об этом. Вы должны позаботиться о Франции. Она смотрит на вас. Вы видели, как вас приветствовали французы? И если сейчас вы начнете заниматься семейными дрязгами, ваш авторитет будет бесповоротно потерян. Для людей вы сразу станете обманутым мужем, персонажем из комедий Мольера. Перестаньте думать о разводе. Если вы недовольны своей женой, то займитесь этим потом, когда не будет более важных дел. Вы должны поднять страну. И только после этого можете найти хоть тысячу причин для удовлетворения своих подозрений. Но сегодня во Франции нет никого, кроме вас, а вы слишком хорошо знаете наши нравы, чтобы позволить смеяться над собой с самого начала.

— Нет. Решено. Больше ее ноги не будет в этом доме. Мне все равно, что будут говорить обо мне, — отрезал Бонапарт, — о нас уже и так давно болтают. Среди массы слухов и нагромождений событий наш разрыв никто не заметит. Народ и так достаточно знает и не удивится, если мы разведемся.

— Такая жестокость, — отвечает ему на это Колло, — только доказывает, что вы ее по-прежнему любите. И это, пожалуй, оправдывает вас. Вы должны простить ее и успокоиться.

Бонапарт вскакивает как ужаленный:

— Я? Простить ее? Никогда! Если бы я не был в себе уверен, я бы вырвал свое сердце и бросил его в огонь!

На следующий день вечером Жозефина подъезжает к дому на улице Победы. Она страшно обеспокоена. Выехав навстречу ему, она надеялась увидеться с ним раньше, чем он бы встретился с братьями. Уверенная в силе своего очарования, она сказала себе: «Если он увидит меня раньше, он бросится в мои объятья». Но ей не удалось настичь его в дороге. А он, прибыв, не нашел ее. О чем он думает в пустых комнатах? Он там уже с позавчерашнего дня. Она трепещет. Что произойдет? Кого она найдет в его лице — любовника или судью? Неужели она не найдет прежнего Бонапарта, такого влюбленного и такого нежного? Или она увидит его мрачным, суровым, разгневанным? Жестокие переживания, сомнения, полные страхов!

Бедная женщина! Она взволнована радостью предстоящей встречи и снедаема беспокойством, не зная, приближается ли она к счастью или к жестокому несчастью.

Как молния, она взбегает по лестнице, ведущей в комнату супруга. О горе! Она находит дверь закрытой. Она стучит — он не открывает. Она стучит, рыдает, умоляет, просит открыть. Защищенный запорами, он отвечает из своей комнаты, что эта дверь больше не откроется для нее. Она падает на колени. Ее рыдания слышны по всему дому. Она просит, умоляет простить ее, лепечет не умолкая, вспоминает их любовь, не сомневаясь, что там, в комнате, Бонапарт, раздираемый чувствами, тоже плачет.

Она все еще на пороге этой комнаты, которая для нее — нечто вроде утерянного рая. Она не отчаивается. Все время мольбы и слезы. Разве слезы не высший аргумент у женщины? Неужели не наступит момент, когда эти слезы будут высушены поцелуями? Она не может представить, что после того как была так любима и обожаема, ей не удастся вернуть себе власть над ним. Бонапарт может сопротивляться голосу, не видя ее лица, но он не сможет устоять при виде улыбки, смешанной с рыданиями. В момент, когда вроде бы все потеряно, в ней теплится надежда и у нее есть основания надеяться.