Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня

Опять ему предстоит драться в погоне за тем миром, который будет ускользать от него до самого поражения. Он решает выехать еще до света. За обедом, поданным только в девять вечера, Жозефина просит взять ее с собой. Он соглашается — она останется в Страсбурге.

14 апреля они быстро минуют Нанси, где завтракают вдвоем в гостинице «Империаль». Прислуживает за столом почетный эскорт. Чета вскоре снова пускается в дорогу и на другой день прибывает в Страсбург, сделав за двое суток 62,5 почтовых перегона. Жозефина, совершенно без сил, ложится спать, а Наполеон переезжает через Кельский мост^[100].

— Государь, если вы не поспешите, для нас все будет потеряно, — сетует поутру король Баварский.

— Успокойтесь, скоро вы будете в Мюнхене.

Он же сам, как объявил королю Вюртембергскому, идет на Вену.

Со времени последнего посещения Жозефиной Страсбурга ее апартаменты были заново отделаны. Приемная обтянута голубым лампасом с белым рисунком, мебель белая с золотом, занавеси и обивка кресел — светло-зеленый пудесуа^[101]. Ее спальня, обтянутая флорентийским шелком, кажется амарантово-золотым футляром. По углам ковра в стиле изделий Савонри^[102] вытканы четыре лебедя, «поддерживающие гирлянду из цветов и фруктов».

Едва Жозефина успевает устроиться, как она с прискорбием узнает, что Евгений оттеснен от Изонцо^[103] до Сачиле, где и разбит 16 апреля 1809 эрцгерцогом Иоганном. По счастью, 8 мая он берет реванш на реке Пьяве, и Жозефина поздравляет его, советуя почаще писать Наполеону: «Хотя император ни в ком не нуждается и обязан успехами только своему гению, точные сведения о передвижениях армии, которой ты командуешь, могут пригодиться ему; для тебя же это будет полезно в любом случае: даже совершив ошибку, ты должен ему в ней признаться, как и во всем остальном».

23 мая в Страсбург со всей баденской великогерцогской семьей приезжает Стефания, а двумя днями позднее и ее свекор. Екатерина, изгнанная из Вестфалии, находит приют у невестки. Гортензия тоже присоединяется к матери в сопровождении двух своих детей. Старший, которого Наполеон сделал великим герцогом Бергским и который станет потом Наполеоном III, родился в апреле предыдущего года на восемнадцать дней раньше срока, что, как легко догадаться, тревожит Людовика. Жозефина заказывает для внучат деревянную четырехконную карету с пятью раскрашенными людскими фигурами, «большой театр» из дерева, ящик с домашним инструментом и большую парадную шкатулку, где хранится целая армия оловянных солдатиков.

Оказавшись вдали от Людовика, Гортензия оживает. Наполеон послал брату очередной разнос: «Ваши споры с королевой становятся достоянием публики. Вы обходитесь с молодой женщиной, словно с полком на учении, У вас самая лучшая и добродетельнейшая жена на свете, а вы делаете ее несчастной…»

Людовик ворвался к жене.

— Ну что, нажаловались? Оклеветали меня? А теперь император вмешивается в наши семейные дела.

— Никогда я ничего не говорила!

— Полноте! Признайтесь, что обманули меня. Я хочу знать правду, и я ее узнаю. Когда? И с кем? Отрицать и хитрить бесполезно: у меня есть доказательства, и я их представлю.

— Как вы можете представить доказательства того, чего нет?

Гортензия поселяется в Бадене, где воздух, по ее мнению, лучше, чем в Страсбурге, но получает суровое письмо от Наполеона: королева, без разрешения покинувшая территорию Империи, должна вернуться в Страсбург вместе с детьми.

Совершая экскурсии в Мютциг^[104], в «Оранжерею Жозефины» или в ботанический сад, императрица все время беспокойна. Она узнала о ранении императора под Регенсбургом[105]. Напрасно он ее успокаивает: «Пуля не ранила меня, а лишь задела ахиллово сухожилие». 9 мая он опять набрасывает такие строки: «Мой друг, пишу тебе из Санкт-Пёльтена, Завтра буду Под Веной — как раз через месяц после перехода австрийцев через Инн и нарушения ими мира… Здоровье мое в порядке, погода великолепная, солдаты веселы: здесь хватает вина». 10 мая он уже в Шенбрунне^[106], а 13 австрийская столица сдается, но Жозефина охвачена мрачными предчувствиями.

В самом деле, 21 мая бой под Эслингом не стал победой, а 22-го, после того как был тяжело ранен Ланн, армии пришлось отступить и оставить остров Лобау. Если бы не Массена, день закончился бы катастрофой. Жозефина настроена так пессимистически, что не может скрыть своей тревоги от Меттерниха, ставшего военнопленным, и проезжавшего через Страсбург, чтоб быть вымененным на французского посла. «Я застал ее глубоко встревоженной последствиями, которые могло иметь произошедшее событие, — повествует он. — Она сообщила мне все, что ей было известно, и у меня не осталось никаких сомнений в масштабах поражения. Подробности были так точны, так бесспорны, что Жозефина была твердо уверена: когда я попаду в Вену, переговоры уже начнутся. Императрица допускала даже, что я, возможно, встречу по дороге Наполеона, возвращающегося во Францию».