Жребий

Вот по земле разлился свет, и все исчадия зла уснули. Осенний день обещал выдаться прекрасным, ясным, бодрящим, полным сияния солнца. Город (не ведая, что мертв) почти в полном составе отправится на работу, не подозревая о работе ночной. Если верить «Старому фермеру», в понедельник закат должен был прийтись ровно на семь вечера.

Дни укорачивались, все ближе подходил День Всех Святых, а за ним — зима.

3

Когда Бен сошел в без четверти девять вниз, Ева Миллер от раковины сказала:

— Вас ждут на крыльце.

Бен кивнул и, как был, в тапочках, вышел через черный ход, ожидая увидеть либо Сьюзан, либо шерифа Маккаслина. Но посетитель оказался маленьким практичным мальчиком, он сидел на верхней ступеньке крыльца и глядел на город, который медленно оживал, как в любой понедельник утром.

— Алло? — сказал Бен, и мальчик быстро обернулся Друг на друга они смотрели недолго, но Бену показалось, что этот миг странным образом растянулся, и молодого человека захлестнуло чувство нереальности происходящего. Внешне мальчик напомнил Бену его самого, но дело было не только в этом. Казалось, Бену на плечи легло какое-то бремя, словно он непонятным образом почувствовал: пересечение их жизней —не простая случайность. Тут Бену вспомнился тот день, когда он встретил в парке Сьюзан, и их первый разговор-знакомство, казавшийся странно трудным и переполненным намеками на будущие события. Наверное, нечто подобное ощущал и мальчик —глаза его чуть расширились, а рука нашла перила крыльца, словно желая обрести поддержку.

— Вы — мистер Мирс, — мальчик не спрашивал.

— Да. Боюсь, у тебя есть передо мной преимущество.

— Меня звать Марк Питри, — сказал мальчик. — У меня для вас плохие новости.

«Чтоб мне пусто было, так оно и есть,» — подумал Бен и попытался мысленно взять себя в руки перед тем неизвестным, что его ожидало, но, услышав, был удивлен и потрясен до глубины души.

— Сьюзан Нортон — одна из этих, — сообщил мальчик. — Барлоу поймал ее в доме. Но я убил Стрейкера. По крайней мере, я так думаю.

Бен попытался что-то сказать, и не смог. Перехватило горло.

Мальчик кивнул, без усилия принимая инициативу.

— Может быть, можно прокатиться в вашей машине и поговорить? Не хочу, чтобы кто-нибудь меня тут увидел. Во-первых, я прогуливаю, а во-вторых с предками я уже поругался. Бен что-то ответил — он сам не знал, что. Когда случилась авария, и Миранда погибла, а он поднялся с мостовой потрясенный, но невредимый (если не считать небольшой царапины на тыльной стороне левой кисти, не следует забывать о ней —Пурпурным Сердцем награждали и за меньшее), к нему подошел, отбрасывая в свете уличного фонаря и фар фургона двойную тень, водитель грузовика — крупный лысеющий мужчина. Из нагрудного кармана белой рубашки торчала ручка, на ее резервуаре можно было прочесть отпечатанное золотыми буковками «сагентство Фрэнка», а остальное скрывалось в кармане, но Бен проницательно догадался, что первыми буквами было «Тран» (элементарно, мой милый Уотсон, элементарно). Водитель грузовика что-то сказал Бену (тот запамятовал, что), а потом осторожно взял его за руку, пытаясь увести прочь. Бен увидел, что возле огромных задних колес фургона лежит Мирандина туфелька без каблука, стряхнул руку шофера и направился туда, а шофер сделал ему вслед два шага и сказал: «На твоем месте я бы этого не делал, паренек.» Бен поднял на него глаза, он не мог говорить — он-то был невредим, только по левой кисти шла небольшая царапина. Он хотел втолковать шоферу, что пять минут назад ничего не случилось, хотел объяснить, что в каком-то параллельном мире они с Мирандой, не доехав до этого места один дом, подались на углу влево и уехали в некое совершенно иное будущее. Начала собираться толпа — люди выходили из винного магазина на одном углу и небольшого молочного бара на другом. Тогда-то Бен и почувствовал то самое, что чувствовал сейчас: то сложное и страшное взаимодействие сознания с физиологическими системами, с какого начинается признание и принятие факта, и единственный собрат которого — изнасилование. Желудок как бы проваливается. Губы деревенеют. Нёбо покрывается тонкой пленкой пены. В ушах звенит. Кажется, что кожа гениталий сжалась и пошла мурашками. Переживаешь такой разворот сознания, словно оно отворачивает лицо от невыносимо яркого света. Бен стряхнул руки шофера-доброхота и подошел к туфле. Поднял ее. Повертел. Сунул руку внутрь — стелька еще хранила теплоступиа Миранды. С туфелькой в руках Бен сделал еще пару шагов вперед и увидел, что из-под передних колес грузовика торчат ноги жены в тесно облегающих желтых джинсах — дома Миранда натягивала их, так беззаботно смеясь…Поверить, что натянувшая такие штаны девушка мертва, было невозможно, но Бен уже принял положение вещей — животом, губами, яйцами. Он громко застонал, и в этот момент какой-то репортер сделал снимок для газетенки Мэйбл: одна нога обута, другая разута, люди глядят на босую ступню Миранды так, словно в жизни не видели ничего подобного. Бен отошел на пару шагов, перегнулся и…

— Сейчас меня стошнит, — сказал он.

— Да ничего страшного.