Жребий

Во-вторых, — и это важно, — пусть со всякими оговорками, пусть втайне от других и в робости от себя, но Нетудыхин в последние годы — как бы это точнее и аккуратней сказать? — стал подозревать, что ли, что Бог, видимо, все-таки существует. Ведь Тимофею Сергеевичу временами беспричинно и поразительно везло. Чья-то рука по-диктаторски властно распоряжалась его судьбой. И вспоминая подробности разговора с Сатаной, Нетудыхин интуитивно чувствовал, что ко всей этой истории имеет какое-то отношение и Бог. Какое именно, он не знал. Во всяком случае, догадка эта была им взята на заметку. Но что ему было известно о Боге и Его отношении с Сатаной? Что Сатана — низвергнутый Господом ангел? Вот и все.

Он покопался у себя в книжном шкафу, отыскал два справочника: "Настольная книга атеиста" и "Секты и их вера", купленные им когда-то на всякий случай. Полистал. Ничего они ему толком не дали. Здесь все было в общем и с точки марксизма. И все осуждалось. Последняя глава в разделе "Христианское богословие" из "Настольной книги" так и называлась: "Несостоятельность христианского богословия". Все понятно. О Сатане вообще ничего не было сказано, будто он и не существовал.

Надо было идти в областную фундаментальную библиотеку.

Глава 4

Между Богом и падшим ангелом

После усиленных штудий в читальном зале областной библиотеки Нетудыхин прояснил наконец-то для себя картину мира по христианским представлениям. Нет, не то, чтобы он уж совсем ничего не знал, кое-что он знал. Но как-то так все нахватом, однобоко и вскользь. А слушал же в институте курс атеизма и мог уже тогда заинтересоваться проблемами веры. Но слышал ли? Или лекции не достигали его ушей? Скорее так: проходил. Проходил курс атеизма, чтобы сдать экзамен. Сам же он, как дитя пролетариата, разумеется, не верил ни в Бога ни в Сатану. В определенных ситуациях такая позиция, как это ни странно, помогала ему выстоять в жизни. В той среде, в которой он жил, безбожие считалось нормой. В ней каждый готов был на все. И если уж когда вспоминали Бога, то вместе с Его матерью и совершенно по другому поводу… Хотя Нетудыхин, вопреки своему неверию, уже тогда в своих стихах не раз обращался к Творцу. Бог все же оставался для него скорее поэтическим образом, чем тем Богом, которого исповедовал его народ.

Он знал, что, согласно христианским представлениям, Вселенную и человека сотворил Бог. Творил Он шесть дней, на седьмой день отдыхал. Есть у Бога свое воинство — ангелы, представляющие собой светлые силы. Есть их противник и князь тьмы — Сатана. Собственно о Сатане Нетудыхин знал больше по художественной литературе. Каково же было истинное положение падшего ангела в этой небесной иерархии, Нетудыхин представлял весьма смутно. Где-то там за что-то Сатана провинился перед Творцом. И был низвергнут. Но если знания — сила, как сказал когда-то Бэкон, то полузнание — невежество, способное обернуться иногда силой не меньшей. Теперь этот пробел надо было ликвидировать.

Ему открывались странные вещи. Оказалось, что Бог, которого по неосведомленности своей Нетудыхин, хотя и сомневаясь в его существовании, все же считал добрым покровителем человека, был на деле жесточайшим самодержцем. Он изгнал первых людей из рая за ослушание и проклял их со всеми живущими тварями. Первородный грех переходил от поколения к поколению. Снимался он с людей лишь в таинстве индивидуального крещения. Если люди вновь отступали от воли Божьей, грешили, Творец посылал на головы их голод, всевозможные эпидемии, истребительные войны. Содеянный грех и его искупление становились таким образом в этой структуре главными ее элементами. Только за последние пять тысячелетий человечество было ввергнуто в четырнадцать с половиной тысяч войн. Они расценивались как расплата людей за их грехи. Но и мир и экономическое процветание людей, согласно некоторым христианским конфессиям, тоже считались актом Божественной воли. В целом же история человечества рассматривалась как история отношений людей со своим Творцом, вылившаяся в мучительный путь искупления первогреха. Факт наследственной греховности человека разделялся всеми конфессиями христианства, хотя принадлежал он собственно иудаизму.

Нетудыхин эту сказку древних не принял. Не могли люди, по его разумению, отвечать за грехи своих предков. Впрочем, на практике, в самой жизни, в которой он пребывал, в былые годы такая ситуация существовала и считалась естественной — дети отвечали за своих родителей. Но почему Господь сам придерживался этой несправедливой человеческой логики? Перед Нетудыхиным возник вопрос, так и оставшийся без ответа: если совершенный человеком в давности грех — Зло, то допустимо ли Творцу это Зло искоренять еще большим Злом?

Так он вышел на проблему существования в мире Зла и его согласования с идеей благоразумности и всемогущества Творца. Оказалось, что над кругом этих вопросов мир думает уже не первое тысячелетие. Правда, лично Нетудыхину от этого не стало легче.