Жребий брошен

И Цицерон провожал изгнанников; и Цицерон плакал, прощаясь с ними…

Несколько лет тому назад он тоже был в ссылке, но в добровольной, а не по судебному приговору. Чего ни дала бы Фульвия, чего она ни сделала бы, чтобы только видеть его осужденным! Она его увидит… она это решила… но нет… не ссылка, не ссылка! Фульвии этого мало. Она увидит казнь Цицерона, своего заклятого врага – без этого ей ничто не мило, самый царский венец не удовлетворит ее, пока она не увидит у ног своих его отрубленную голову!

– Он еще жив! – шептала она служанке со скорбью.

– Горе это скоро сведет его в могилу, – сказала Мелания.

– Горе? Горе сведет и меня в гроб, если Цицерон умрет в постели! Надо утешить его, успокоить, дать ему надежду, чтобы он жил до того дня, когда…

– Когда ты будешь владычицей Рима.

– Я буду… хоть один день, а Рим будет у ног Фульвии!

Слух о резне в Риме очень быстро распространился всюду, но, как всегда бывает, чем дальше неслась молва, тем сбивчивее становилась.

Всем запомнились имена Помпея, Клодия, Милона, Марка Цицерона, Фульвии и Фавсты – главных действующих лиц трагедии – но роли их в устах передавателей слуха перемешались до состояния полной нелепости: то говорилось, что Клодий убил жену Милона, а Помпей убил Клодия за это; то Фульвия являлась убийцей мужа, Цицерон – ее защитником, а Помпей – зачинщиком резни.

Когда эта молва проникла в Галлию Браккату, там, точно по пословице: «Что у кого болит, тот про то и говорит», в ней главным лицом уже являлся Цезарь, и говорилось, будто он ворвался в Рим с целью отнять власть у Помпея, но ему не удалось; Цезарь убит или арестован; Цезарь во всяком случае долго не вернется за Рону; галлы до его возвращения успеют перерезать римлян, не имеющих главы, и освободить родину от завоевателей.

И они преуспели бы в этом, если бы соединились, как римляне, под главенством одного могучего вождя, но этому помешали злополучные вопросы многочисленных претендентов: «Почему другой, а не я – лучший?»

Глава XI Над могилой Бренна

Амбриорикс по своей доблести и знатности справедливо считал себя имеющим все права на сан верховного главы всех вергобретов в Галлии. Покинув свое таинственное убежище, он разослал гонцов к вождям с призывом восстать против завоевателей. Ответом могучему старцу было радостное согласие почти всех племен. Только ремы, седуны и часть эдуев с Дивитиаком во главе остались верны Цезарю.

В Ардуэнском лесу около могилы Бренна, где Маб и Адэлла обреклись друг другу, Амбриорикс назначил общий съезд вождей в конце марта.

Был ясный, холодный вечер; сильно подморозило. Яркий закат солнца освещал живописную толпу из нескольких сотен дикарей, собравшихся на поляне. Глубокий снег лежал в лесу; только высокий могильный курган чернел, уже открытый дневной оттепелью. На этом кургане был подготовлен из толстых дубовых бревен вперемежку с хворостом и соломой небольшой костер величиной и формой похожий на обыкновенный стол.

Курган Бренна, как и другие многие такие могилы, служил галлам также и святилищем для принесения жертв, и лобным местом для ораторов, желающих высказывать свое мнение. На кургане, облокотившись на сложенные для костра дрова, стояли верховный друид Кадмар и Амбриорикс. По склону разместились стоя и сидя младшие друиды со священными арфами и жертвенной посудой. Вся поляна была занята главнейшими мятежниками, важно сидевшими на пнях и бревнах. Сзади них стояли воины и женщины. Вдали, на другой поляне, пылало несколько костров, разложенных для приготовления пищи; там суетились рабы, старухи и дети, подготавливая пир.

На верховном друиде была длинная белая одежда с золотым поясом и такое же покрывало, укрепленное на голове дубовым венком, лишенным листьев ввиду времени года; у пояса его сверкал привешенный без ножен золотой жреческий нож, острый, короткий, слегка искривленный, не предназначенный для нанесения смертельных ран, потому что у галлов считалось дурной приметой, если жертва умирала раньше ее сожжения; как бы они ни мучили обреченное существо – умирать оно должно было от огня, непременно будучи живым.

Амбриорикс нарядился в серебряный панцирь, подаренный ему Цезарем; под ним была надета римская туника из красного сукна, вышитая золотом, а под нею – меховые шаровары, заправленные в римские сапоги с серебряными поножами и шпорами. Плечи старика укрывал красный плащ, похожий на императорский, а на голове его красовался шлем, богато украшенный золотом и перьями. Длинный меч Амбриорикса, висевший на перевязи с правой стороны, также был римский. Из-под шлема вдоль спины струилась масса седых волос – длинных и нечесаных – а грудь старика почти до пояса укрывала борода.