Жребий No 241

Ну, до свидания, милая, дорогая Кароля! Крепко, крепко целует тебя твой навсегда

Н. Кураев. Сейчас, дорогая деточка, получили распоряжение о назна

чении половины нашего полка временно для охраны жел. дор. (Забайкальск.). Около станции Хайлар Японцы попортили жел. дорогу. Три японских офицера были схвачены и повешены. Один же, пытавшийся взорвать туннель на Хинган (горный хребет в Манчжурии), был застрелен часовым. Все это оч. достоверные известия. И вот, в виду несомненного плана Японцев испортить Забайкальскую ж.д., чтобы прекратить возможность доставки войска и провианта, нашему полку предписано немедленно встать на охрану линии от г. Читы до ст. Манчжурия. Завтра 3 сотни (половина полка) уже утром выступит для этой цели в назначенные пункты. Я пока остаюсь здесь в Борзе; но оч. может быть скоро придется переехать куда-нибудь в другое место. Назначение полка для охраны по-видимому временное - до прибытия специального войска для этой цели. По одним известиям (8-го была получена телеграмма от Ренненкампфа) мы поступим все-таки в дивизию генерала Ренненкампфа; по другим же известиям мы должны будем идти на подкрепление отряда генерала Мищенко в Корею. Говорят, у Мищенко от целого полка (2-го Аргунского) осталось в живых только 126 человек. Вот тебе и новость, милая Кароля! Есть и другая новость, которую услышал только сегодня вечером. При ст. Борзя, в поселке Суворовском имеет открыться кажется в скором времени лазарет Красного Креста. Может быть тут будет кто-нибудь из знакомых?! Это нам конечно на руку, ибо там разумеется и обстановка и все будет гораздо лучше, чем имеется в нашем полковом лазарете.

Ну, прощай пока, мой милый ангел! Крепко целую тебя и желаю всего наилучшего!

Весь твой Н. Кураев. Апрель - времена глухариной охоты! В дневнике

государя горестные вести с театра военных действий на Дальнем Востоке перемежаются записями об охотничьих успехах. Число убитых глухарей особо выделено, надо думать, для удобства подсчета в конце сезона, в соответствии с заведенным порядком.

Дневник императора. 20-го апреля. Вторник. В час ночи поехал на ток

около Гатчины и убил 2 глухарей. Вернулся домой в 5 час. Всю ночь шел дождь. Днем так же, было совсем тепло.

Аликс уехала в город в свой склад и вернулась к чаю. Завтракал Ен

галычев. Гулял. Вечером много занимался. Если 19 апреля среди при

мечательных событий значилось: "Гулял долго, убил ворону и катался в ёГатчинке", то день 20 апреля надо признать значительно более содержательным, два глухаря конечно перевесят одну ворону.

Дневник императора. 21-го апреля. Среда. От Куропаткина пришло нес

колько донесений с подробностями боя 19 апр., в кот. участвовало 5 стрелковых полков с 4 батареями и более 3-х дивизий японцев с большим количеством артиллерии. После полного обхода нашего левого фланга отряду ген. Кашталинского пришлось отступить. К сожалению, кроме огромных потерь людьми - орудия и пулеметы были оставлены на позиции, ввиду того, что все лошади были перебиты. Тяжело и больно!

Погода была серая с сильным ветром. После доклада принял 33 чел. Завтракали Кира (деж.) и его мать. Весь вечер много занимался.

Японцы обходят наш левый фланг, и, понеся огромные потери, бросив орудия и пулеметы, мы отступаем. Лошади перебиты. А что с ранеными? Как их представить, бросивших орудия, разбитых, израненных, бегущих, какие у них имена, фамилии, может быть - Вершинин Александр Игнатьевич, Соленый Василий Васильевич, Федотик Алексей Петрович, Родэ Владимир Карлович, - по времени это как раз их война.

Дневник императора. 22-го апреля. Четверг. В час ночи поехал на тот

же ток, посчастливилось на этот раз и я убил пять глухарей. Ночь стояла чудная. Вернулся домой в 5 1/4. Спал до 9

3/4. Было три доклада. Завтракали одни. Гулял долго. После чая подарил Аликс немного вещей. Обедали и провели вечер вдвоем. В

царской неизменности привычкам повседневности есть что-то эпическое, даже поэтическое... Это поэзия закона Ньютона, трактующего принцип инерции, - начавшее двигаться тело будет двигаться равномерно-поступательно бесконечно, пока на него не подействует иная сила. Как же велика была сила царя, отстаивающего свое право на частную жизнь и частную прихоть, хотя на него действовали, да еще как и со всех сторон, но как же ничтожно мала была вся эта внешняя сила по сравнению с той, что позволяла мягко посылать всех к черту, брать ружье и идти стрелять ворон или тетеревей.

А может быть так ведут себя обреченные, покоряясь неодолимым силам и мирно посвящая себя обыденному ритуалу, заведенному еще при царе Додоне.