Жребий No 241

Теперь пять дней предстоит возня со сборами. Я очень удивился, не получив от тебя писем до сего времени. Твою телеграмму "ОСТАЮСЬ" я получил, когда возвратился из командировки. Со дня на день ожидаю от тебя письма. Ну что-то теперь будет с нами? Я при всяком удобном случае буду сообщать тебе, дорогая, о себе и о нашем полке, а ты делись этими сведениями как с моими родственниками, так и со знакомыми. Когда ты получишь это письмо, мы уже будем далеко. По получении этого письма, адресуй мне письма "в действующую армию на Дальнем Востоке. В 3-й Верхнеудинский казачий полк".

14 ноября. Сегодня у нас та же суета, что и вчера. Товарищ Бобров

поехал в Читу закупить медикаменты и перевязочный материал, а я занимаюсь здесь укладкой лазарета в походные ящики. Немного досадно, что приходится идти на войну в холодное время года, когда так легко простудиться. У нас погода все время стояла превосходная. До сего дня были тихие, прекрасные морозы в 18-20о, которые здесь почему-то переносятся гораздо легче, чем у нас в России. Снегу абсолютно нет, ни капли.

Сегодня вместе с этим письмом отправлю тебе телеграмму о нашем выступлении. Дорогая, милая Кароля, как больно сознавать все то, чему подвергнемся теперь, идя в Харбин! Не за себя я боюсь, но тебя, моя милая деточка, жаль! Больно за то, что ты, дорогая моя, будешь тревожиться и беспокоиться. Я во всяком случае обещаю тебе всегда при всякой вероятности уведомлять о себе. Если бы пришлось уже в скором времени покончить расчеты с жизнью, то ты будешь уведомлена об этом, а равно и о всяком несчастном со мной случае, моим товарищем, доктором Бобровым, который телеграфирует тебе. Если же все будет обстоять благополучно, то я сам буду тебе писать и телеграфировать.

Теперь опять хочется сказать тебе, моя дорогая голубка, чтобы ты в случае несчастья со мною не губила свою молодую жизнь и не связывала себя какими бы то ни было обещаниями. Зачем, мой ангел? Я знаю тебя, верю твоим чувствам и уверен, что живя и с другим, ты не выкинешь из своей памяти того, кто тебя так безгранично любит и кто так тебе предан. Хоть изредка ты вспомнишь обо мне и помолишься за меня своею чистою молитвой. Вот почему мой завет тебе, дорогая, что бы со мной ни случилось, ты живи, будь счастлива. Живи и облегчай, чем можешь, горе и страдания людские - особенно нашего бедного, забитого, но хорошего русского народа. Теперь из него тянут последние силы и соки, отнимают все дорогое и близкое сердцу ради неведомых ему благ и стремлений... Уж видно так Бог на роду написал! "Но придет же пора, и проснется народ, разогнет он могучую спину..." Дай Бог тебе дождаться этой поры и увидеть ее. Дай Бог тебе сил и терпения перенести свое горе и дожить до лучшей поры! А у меня одна к тебе просьба: не забывай меня и брата в своих молитвах!

Я иду дальше без страха и боязни, с твердою надеждою на скорое и счастливое возвращение, на радостную встречу и с тобою и всеми близкими и друзьями.

Приветствуй всех от моего имени, поклонись Ивановцам и сообщи обо мне тем, кого это будет интересовать. Приветствуй и целуй своих родителей и Грету! Сегодня еще напишу в Павловское, дяде, Александре Михайловне и Ивановым. От двух последних недавно получил письма.

Я вполне здоров и благополучен. Ну, до свидания, моя хорошая, слав

ная дорогая Кароля! Крепко, крепко обнимаю тебя и целую! Жму и целую твою руку! На всякий случай - прощай и прости за все, горячо любящий тебя и преданный тебе

Н. Кураев. Твой Коля. Пиши, милая, о себе. Крестьянин оставляет

внукам дом и землицу. Лавочник - лавку. Царь престол и отечество. Промышленник или домовладелец, соответственно, промысел и доходные дома. Что оставляют внукам капиталисты и банкиры кроме капиталов, можно узнать из революционных хроник...

Мой дед, умерший до моего рождения, и бабушка, погибшая от голода в сорок первом году, каковую по младенчеству я помнить не мог, из предметов материальных, вещественных, осязаемых оставили наследникам тридцать четыре письма и связку документов.

Государя можно было бы обойти вниманием в рассказе о частной жизни моих предков, если бы самодержец не столь активно вмешивался в эту жизнь и не стал причиной появления этих тридцати четырех писем, коими я сегодня располагаю в подлиннике.

Вправе ли я таить это наследство или пользоваться им один? В нынеш

ние времена на рынок "ценных бумаг", это пока еще "поле чудес" для лукавых прохвостов, с благословения покровителей разного рода жуликов и мерзавцев выбросили массу векселей и обязательств, по сути дела, бумажек, едва ли пригодных даже для мелких, как выясняется, бытовых надобностей.