Жребий окаянный. Браслет

Ветер начал вроде бы слабеть, лошадка небыстро, но бежала. Уже и лес появился по обе стороны дороги. Но время шло, а человеческого жилья все не было. Ни города, ни слободы, ни хоть какой-нибудь зачуханной деревушки. Постепенно стих и снегопад, а ветер разодрал в клочья облачную пелену. В прореху выглянула большая желтая луна и улыбнулась путникам. По обе стороны дороги черной стеной стоял вековой лес, а дорога, посеребренная теперь лунным светом, тянулась вперед, насколько мог видеть глаз.

– А метель-то стихла, – объявил Ероха, такой довольный, будто произошло это исключительно благодаря его стараниям. – И дорога теперь видна. Куда-нибудь да приедем.

Собственно, примерно то же самое подумал и Валентин за несколько секунд до того, как Ероха произнес эту сакраментальную фразу.

– Главное, – отозвался из саней Силка, – чтобы лошадь не встала. Устала небось, бедная.

А устать было от чего. По прикидкам Валентина, после того, как они вновь нашли дорогу, прошло часа три-четыре. И, как бы отвечая на эти их опасения, лошадка начала замедлять ход. Ероха принялся на чем свет стоит ругать ленивую лошадь, ее дурака хозяина и чертова Силку с его глазливым языком. Но не успела лошадка окончательно встать, как вдруг из лесной черноты раздался длинный, переливчатый вой. И тут же этот жуткий призыв, от которого кровь, казалось, застыла в жилах, был подхвачен еще в нескольких местах. Уставшая лошадь вздрогнула и, вместо того чтобы остановиться, пустилась вскачь.

– Волки! – пронзительно завопил Сила.

– Факел, факел зажигай! – заорал в ответ ему Валентин.

Кроме Силкиного факела и охотничьих лыж, ничего, что можно использовать в качестве средства обороны от серых хищников, у них не было. Силка принялся чиркать кресалом, но то ли руки у него тряслись от волнения, то ли еще что-то мешало, зажечь факел все никак не получалось. «Скорее он солому в санях запалит, чем этот факел разожжет», – совершенно спокойно, даже равнодушно, подумал Валентин.

Вой продолжал сопровождать их, но на дороге волки все еще не появились. «Сегодня странный день, где удача чередуется с неудачей, – заключил он. – Может, вслед за появлением волков нас ожидает какой-нибудь приятный сюрприз? Например, АКМ с тремя запасными рожками свалится с неба прямо в руки». Но стоило ему столь мрачно пошутить, и приятный сюрприз не замедлил объявиться. Лес внезапно оборвался, и перед путниками открылся длинный пологий спуск-тягун. Похоже, там, внизу, протекала какая-то речушка, потому что пологий спуск заканчивался коротким, но крутым подъемом. И подъем этот вел к человеческому жилью. На том берегу речки на фоне серебристо-белого снега чернела деревушка. И даже не одна.

– Н-но, пошла, пошла! – взревел от радости Ероха, нахлестывая многострадальную лошадку. Но она и сама, почувствовав, видимо, близость человеческого жилья и некоторую разгрузку на спуске, понеслась так, как не бегала, наверное, еще никогда в жизни.

Волки появились, когда они уже были на середине спуска. Издали это были безобидные черные точки, отделившиеся от темной громады леса и двигавшиеся теперь наискосок к дороге. Пока они бежали по снежной целине, у лошади даже было преимущество в скорости, но, как только они вырвутся на дорогу, положение изменится самым кардинальным образом.

– Ероха, слышишь… – Валентин постучал приятеля по спине.

– Ну… – ответил тот, не оборачиваясь.

– Правь к ближнему дому. Видишь, самый большой…

– Ну…

– Там свет вроде горит в крайнем окошке. Если не успеют открыть, мы просто через забор переберемся. А лошадку бросим.

– Н-но! – Ероха вновь огрел лошадь вожжами по крупу. – Я эту замечательную лошадь теперь до конца жизни не брошу. Успеем, не бойтесь!

Услышав столь оптимистический прогноз, Силка лишь вздохнул, а Валентин вновь перевел взгляд на преследующих их хищников. Волки уже выбрались на дорогу, но и сани уже были в самом конце спуска.

– Держись! – весело закричал Ероха. – Сейчас качели будут.

Сани скользнули со спуска на короткий ровный участок, и тут же начался подъем. Лошадка с разбегу вытянула сани наверх и тут же встала, едва не падая от усталости. Но до ближайшего дома было уже рукой подать. Силка, соскочив с саней, добежал до ворот и принялся колотить в них что есть сил черенком своего факела.

– Эй, хозяин, отворяй ворота, не то волки добрых христиан сожрут!

Ближайшая к этому обнесенному высоким частоколом дому изба находилась не менее чем в сотне метров. И там в ответ на душераздирающие Силкины вопли громко забрехала собака, следом за ней залаяли и остальные деревенские псы. Лишь в том самом дворе, куда они ломились, царило молчание. Валентин подпрыгнул и ухватился за заостренные верхушки частокола, подтянулся и постарался, оперевшись носками сапог о частокол, взобраться на него. Но не тут-то было. Сапоги скользили, и приходилось висеть на одних лишь руках.

– Силка, поди сюда! – позвал Валентин.