Жребий окаянный. Браслет

Для крестьянской избы убранство непривычное. Да и сама горница размерами своими совсем не была похожа на крестьянское жилище. Но если хозяин – местный землевладелец, то почему он так нищ? Почему добывает свой кусок хлеба охотой? Почему огромная горница практически пуста? Ведь, кроме длинного обеденного стола и четырех грубо сколоченных табуретов, другой мебели в комнате не было.

Доев мясо, хозяин поднялся и поставил на стол четыре разнокалиберных кружки и еще один горшок с каким-то варевом. Наполнив кружки какой-то горячей жидкостью, он предложил гостям:

– Пейте. Добрый взвар, клюквенный.

Валентин отхлебнул из кружки. Ничего себе компотик. Но ни грамма сахара. Экономия? Вряд ли. Скорее всего, парень уже забыл, когда последний раз видел сахар.

– Спасибо тебе за гостеприимство, добрый человек, – искренне поблагодарил хозяина Валентин. – Спасибо и за кров, и за хлеб-соль. Если бы не ты, туго нам пришлось бы. Боюсь, загрызли бы нас волки.

– Пустое, – махнул рукой хозяин. – На моем месте так поступил бы каждый.

– Но за кого молиться нам, как зовут тебя?

– Федор, князь Линский.

Князь, значит. До сих пор Валентину не доводилось иметь дел с представителями так называемого благородного сословия. С богатеями типа Мудра и Прозорова доводилось, а вот с князьями – нет. Черт его знает, как с ними надо обращаться! Силка с Ерохой лопают вовсю и молчат. А может, этого Федора надо величать «ваше благородие»? Или «ваше сиятельство»? А то возьмет да и обидится. Хотя… Парень он вроде не кичливый. Да и беден, судя по всему, как церковная мышь.

– Слушай, Федор, а далеко ли отсюда до Вологды? – Вопрос этот Валентин задал вовсе не потому, что хотел получить на него ответ. Он был уверен, что они так и проплутали вчера между слободой и Вологдой. Он лишь хотел увидеть реакцию хозяина на простое обращение по имени. Но ответ оказался для него неожиданным.

– До Вологды? Да верст тридцать с хвостиком будет.

– Ничего себе…

– Это все ты, Ероха, виноват, – прореагировал на это известие Сила. – Все твердил вчера: «Нет на этой дороге перекрестков, нет…»

– Да ты и сам так говорил! – возмутился Ероха. – Скажи, Минь… Говорил же?

– Не ссорьтесь… – остановил приятелей Валентин. – Метель вчера такая была, что и немудрено было сбиться. Федор, а не мог бы ты нам дорогу показать? Мы не здешние. Боюсь, опять с дороги собьемся… – Судя по реакции хозяина, вопрос Валентина не то чтобы поставил его в тупик, но заставил ощутить некую неловкость, что ли… Ему показалось, что это как-то связано с деньгами, вернее, их полным отсутствием у князя Линского. Поэтому, спохватившись, он добавил: – Не думай, мы не бесплатно. Ероха!

Ероха достал рубль и шлепнул его на стол. Валентин кивнул ему – верно, мол. Ероха пододвинул рубль хозяину дома и, видимо осознавая щекотливость ситуации, попросил:

– Уж не побрезгуйте…

Щеки князя Линского залились алым цветом. Подобное предложение, похоже, было для него оскорбительным, но уж больно хорош был серебряный кругляш, лежащий перед ним.

– Князь Федор, ты уж извини нас, если что не так, – начал Валентин издалека, слегка придуриваясь. – Мы люди торговые, благородному обращению не обучены. Но мы… с самыми лучшими побуждениями, – заверил он хозяина.

– Да я бы вас и так проводил, но обратно засветло не успею, придется в Вологде ночевать. А там у меня никого, значит, придется идти на постоялый двор. А с деньгами у меня плохо.

Сказав это, он взял со стола соблазнительный кругляш и спрятал его. Значит, согласился выступить в роли проводника. Теперь можно было не торопясь собраться и выезжать в Вологду. Но правила хорошего тона, по крайней мере в интерпретации Валентина, требовали выказать хозяину дома благодарность за прием. Одним лишь «спасибо» не обойдешься. Положено проявить интерес к человеку, к его делам и жизненным обстоятельствам. Да и сам по себе молодой князь показался Валентину фигурой достаточно интересной и стоящей того, чтобы с ним немного поговорить о житье-бытье. Одно его признание, что с деньгами у него плохо, многого стоит. Часто ли вам доводилось видеть восемнадцатилетнего парня, готового признаться сверстникам, что у него с чем-либо плохо?

– А скажи-ка, князь Федор, – начал Валентин, – не в обиду тебе будет сказано, но сдается мне, что этот дом знавал лучшие времена.

– Совершенно верно, – согласился молодой князь, но дальше развивать эту тему не стал.

Тогда Валентин решил зайти с другой стороны:

– Князь Федор, ты один здесь живешь?

– Один.

– А где твои слуги, где родители?

– Был у меня один старый слуга. Так и тот помер не так давно. Сорока дней еще нет. Я уж решил, что как справлю по нему сороковины, дом запру и уеду отсюда. Больше меня уж здесь ничего не держит.

– Стало быть, родителей твоих тоже уже нет на этом свете?

– Матушку я и не помню. Умерла, когда я младенцем был. А вот батюшка…

– Что – батюшка?