Жребий окаянный. Браслет

— Я же вам говорила уже — наш музей закрывают, вернее, он переезжает, а здание наше передают районному филиалу организации под названием «Облагрохолдинг».

— А что же будет с экспозицией? — поинтересовался Валентин.

— Картины останутся пока здесь, так как в новом помещении совершенно отсутствуют условия для их хранения, а вся остальная экспозиция переедет в бывшее здание ткацкой фабрики.

— Это красное такое, с высокой трубой? — уточнил Валентин.

— Да. Фабрика просуществовала до девяносто девятого года, но в двадцать первый век уже не переползла — обанкротилась окончательно. Сейчас там все разорено, даже оконные рамы порастащили. Как мы будем там существовать? Ума не приложу!

— Кто же придумал эту рокировку? И что за агрохолдинг такой важный?

— Глава районной администрации. Здание-то музея на балансе у администрации находится. А районный филиал «Облагрохолдинга» возглавляет супруга районного главы.

— Тогда все понятно. Здание с довеском в виде картин — лакомый кусочек.

Анастасия Федоровна лишь пожала плечами и печально улыбнулась.

— У нас уже все уволились. Я доработаю до конца недели и тоже уйду. Музей в совершенно разгромленном здании — это форменное издевательство. И хотя у нас в городе почти невозможно найти работу, устраивать музей на руинах я не буду.

— Вы не торопитесь, Анастасия Федоровна, увольняться, — посоветовал ей Лобов. — Может быть, мы сумеем вам помочь.

— Каким образом? — У Анастасии Федоровны от удивления даже глаза округлились.

— П-пока не знаю, — замялся Лобов. — Но не торопитесь прощаться со своим музеем. Скажите-ка нам лучше — есть ли у вас в музее, может быть, где-нибудь в запасниках, какой-нибудь предмет возрастом в несколько сотен лет?

— Нет…

— А какое здание самое старое в городе?

— Фабрика. Тысяча восемьсот семидесятого года.

— А церковь?

— Что вы… Новодел. Построили за три последних года.

— Мы так и подумали. Печально.

— Печально? Почему?

Лобов натужно рассмеялся:

— Да так… Просто мы большие любители старины и нам очень нужна какая-нибудь старинная вещь. Необязательно дорогая.

— Н-ну… — Она лукаво улыбнулась. — Если вы поможете мне отстоять музей, то, возможно, я тоже сумею вам помочь.

— А фотография главы районной администрации в вашем музее имеется? — поинтересовался Лобов.

— Как же… Вот она. — Анастасия Федоровна указала на небольшое фото в самом конце выставочной экспозиции. — Глава администрации вместе с коллективом музея. И супруга его здесь же. Между ним и мной стоит.

— Можете мне ее одолжить?

— Без проблем. — Она сняла фотографию со стены и, не вынимая ее из рамки, протянула Лобову.

— Как его величать? — уточнил Лобов.

— Стосуров Игорь Ростиславович.

— Ничего не обещаю, — Лобов понизил голос до шепота, — но у меня в Калуге неплохие связи. Попробую надавить. Но как бы все ни сложилось, о нашем разговоре — никому. — Он дотронулся указательным пальцем до своих губ.

— Заметано.

Когда, вкусив плодов духовных, лобовская троица, выйдя из музея, направилась в сторону торгового центра, Вера, не удержавшись, подпустила шпильку:

— Сознайтесь, Роман Михайлович, что эта хранительница древностей произвела на вас неизгладимое впечатление. Боже мой, вы были с ней так галантны… А на прощание даже шептали и пальчик к губкам прикладывали… Никак очаровать ее пытались?

— Что вы, Вера? — изумился отставной разведчик. — О чем вы? Элементарная вежливость при ведении деловых переговоров с женщиной.

— Ну-ну, рассказывайте… — не унималась раздосадованная докторша. — А то я не видела, как эта старая грымза пыталась вас охмурить. И голосок ангельский, и улыбочка за улыбочкой…

— Ты неправа, Вера, — попытался вклиниться в разговор Валентин. — Никакая она не старая грымза. Очень даже милая женщина, слегка за тридцать.

— И этот туда же. Вы только полюбуйтесь на себя, — зло прошипела Вера. — Тоже мне работники тайного фронта… Властелины сознания и подсознания… А пятидесятилетняя провинциальная кокетка очаровала вас и подчинила своей воле, как подростков.

На счастье Романа Михайловича и Валентина, вход в торговый комплекс был уже в нескольких метрах, и ревнивая докторша вынуждена была умолкнуть, дабы не обращать на себя внимания посторонних. Запланированный коротким и точечным, шопинг получился долгим и, пожалуй, избыточным. Во всяком случае, после его окончания троица загрузила в багажник не только тортик и бутылочку вина, но и несколько огромных, набитых покупками пакетов.

— Поедем смотреть на здание фабрики? — поинтересовался Валентин, когда они уселись в машину.

— Восемьсот семидесятый год… — Лобов скептически скривил губы. — Слишком близко. Разве что только для отработки метода… Давай дождемся, что нам предложит Анастасия Федоровна, а потом будем решать, как нам быть. А пока в свою очередь поможем ей. Сегодня отдыхаем, как договорились, а завтра с утра ты, Валентин, заставишь этого Стосурова отменить его распоряжение насчет музея.