Жребий окаянный. Браслет

— А ну-ка, пойдем глянем. — Сторож бросил лопату и направился к двери, ведущей на речку. Следом за ним двинулся и второй.

Когда они выбежали из сарая, Валентин уже заканчивал прилаживать лыжи по ноге, подтягивая сыромятные ремешки.

— Убег! — в голос заорали сторожа и бросились на ту сторону речки.

— Быстрей, быстрей, Минька! — торопил Валентина Ероха. — Погоня!

Валентин выпрямился, сделал шаг, другой, выбрался из вытоптанного лежбища на нетронутый снег. Лыжи держали хорошо. Валентин перешел на бег, двигаясь вверх по течению реки и чуть в глубь леса. Ероха отбежал от лежбища и остановился, наблюдая за погоней. Сторожа уже перебрались на эту сторону реки, взобравшись на высокий берег, но дальше нескольких шагов в глубь леса они сделать не смогли, по пояс увязнув в снегу.

— Назад! Назад! — заорали преследователи, застряв в сугробах. — Здесь не достанем! По тому берегу!

Они принялись выбираться обратно, а Ероха устремился догонять Михайлу.

Шли по следам, оставленным Ерохой меж стволов вековых сосен. В лес далеко не углублялись, стараясь лишь, чтобы не было их заметно с противоположного берега речки Лихоманки. Версты через три вышли на берег, пересекли замерзшую речку. Огляделись окрест. Погони не наблюдалось.

— Не снимай лыж, — предупредил Ероха. — Здесь недалеко дорога на Вологду проходит. До нее на лыжах пойдем, а там нас Силка с санями ждет.

Меж тем начинало уже смеркаться. Ясное до того небо заволокло плотным облачным покрывалом, скрыв заходящее солнце. С неба посыпалась снежная крупа. Идти стало тяжелей. В лицо ударил злой колючий ветер. Он то принимался дуть изо всей силы, облепляя путников снегом с ног до головы, то вдруг стихал, и тогда снежная крупа манной небесной с тихим шелестом ложилась на снежный наст.

— Хорошо, что непогода нас не в лесу застала, — констатировал Валентин. — Не видно ни черта стало. Смотри, дорогу не прозевай.

— Не прозеваю, — успокоил его Ероха. — Совсем чуть-чуть осталось.

До накатанной широкой дороги действительно оказалось недалеко. Но когда приятели на нее вышли, ни саней, ни Силки там не оказалось.

— Пойдем по дороге в сторону города, — предложил Ероха. — Авось и Силку по дороге встретим.

— Ты с ним где договаривался встретиться? Здесь?

— Ну… Сам видел, мы по моим старым следам шли. Здесь, значит, мы с Силкой расстались. Сюда он и сани пригнать должен был.

Но дорога в пределах видимости была пустынна, хотя и пределы эти из-за разыгравшейся непогоды ограничивались пятьюдесятью метрами в одну сторону и пятьюдесятью — в другую.

— Будем ждать здесь, — принял решение Валентин. — Заляжем у дороги и будем наблюдать. Здесь ведь и Ермил со своими головорезами проехать может.

Долго ждать им не пришлось. Сначала они услышали колокольчик со стороны слободы, а потом уже увидели и лошадку, впряженную в розвальни.

— Сила! Силка! — заорали приятели, когда сани поравнялись с ними.

— Стой! — отозвался Сила.

Сани остановились, и Валентин с Ерохой, догнав их, плюхнулись на сено рядом с Силкой.

— Чуть мимо не проехал, — укорил его Ероха.

— Да мы уж давно тут стоим, — ответил Сила. — Кучер изнылся весь: «Лошадка замерзнет, лошадка замерзнет…» Вот и разрешил я ему проехаться в одну сторону, потом в другую.

На этом приятели вынуждены были прервать только начинающийся разговор, потому что возница громким «тпру-у» сначала остановил свою лошадку, а потом принялся разворачиваться в обратную сторону.

— Ты куда? Не надо теперь поворачивать, — попробовал остановить кучера Сила. — В Вологду правь теперь, в Вологду.

Лошадка остановилась, перегородив дорогу в обе стороны, а кучер оборотился к своим пассажирам:

— Метель вишь какая подымается. Не… Не поеду в Вологду. А вот до слободы могу довезть…

— Что-о? — Возмущению Ерохи, казалось, не было предела. — Ты до Вологды подряжался?

— Ну…

— Так вези.

— Так метель же подымается.

— Да что тебе метель… Держись дороги, через три версты и город будет.

— Все ж таки до слободы сподручнее.

— Чем? До нее тоже три версты.

— Там изба моя.

— Так чего ж везти нас подряжался?

— Тогда метели не было…

Происходящее уже начинало напоминать сказку про попа и его собаку. Валентин толкнул локтем в бок раскипятившегося Ероху:

— Ероха, слышь, дай ему рубль.

— Это еще за что? — удивился тот. — Он же нас везти отказывается!

— Ты дай, дай…

Ерохе эта просьба приятеля явно не понравилась, но, кряхтя и чертыхаясь, он ее выполнил, сунув монету в руку кучеру.

— Вот спасибо, господа хорошие, — обрадовался он, вновь натягивая вожжи. — Н-но, поворачивай, родная.

— Уважаемый, ты не понял. Мы не едем обратно. Мы просто покупаем у тебя лошадь и сани, — попробовал объяснить ситуацию Валентин.

— Чево?

— Ероха, вышвырни его из саней и сам берись за вожжи, — велел Валентин, вконец устав от препирательств. — Не дай бог, погоня, а мы тут раскорячились поперек дороги…

Ерохе не надо было повторять дважды. Едва до него дошел смысл сказанного, как он, ухватив обеими руками кучера за армяк, сдернул того с саней. От неожиданности, оказавшись на дороге, кучер даже вожжи из рук выпустил, чем не преминул воспользоваться Ероха.