Жребий Судьбы

— Мой друг! Вы учитель и ваши требования не обсуждаются. С какой бы стати этому Косицыну с вами спорить?! Кто он такой?! И справедливость в данном случае абсолютно ни при чём! И никаких, запомните, никаких объяснений! Вам так надо, и точка! И сколько раз надо будет пересадить, столько и пересадите. Смотрите на коллег, учитесь! Кстати, что у нас сегодня по плану? Превращение воды в вино? Чудесно! Все ваши ученики будут в восторге! Вы умеете выбирать темы! Впускайте скорее ваших якобинцев, а то они уже ломают двери!

Требование к Косицыну пересесть на переднюю парту было высказано максимально твёрдым тоном. Тот позлился, но пересел.

— И уберите посторонние тетради, Косицын! — строго приказал Базиль, всей душой желая освоить учительскую непререкаемость. — Математику надо делать на математике.

— А шмуртов надо делать на чёрной магии! — непочтительно отозвался ученик.

Весь класс расхохотался и принялся наперегонки рассказывать, как астральные крысы доводят уборщицу и гардеробщицу. Базиль перетрухнул. Он надеялся, что маленькие негодяи сгинули где-нибудь за стенами школы. Однако терять лицо перед учениками было как-то не вовремя. Ему предстояла большая миссия: поднять авторитет магических наук перед глазами общественности.

— Сегодня будем превращать воду в вино. — строгим голосом сказал учитель. И весь класс опять пришёл в восторг.

«Ну ладно, — подумал Косицын, — вы тут пока превращайте воду в вино, а камень в хлеб. А я тем временем займусь примерами.»

Лёнька прибег к своему любимому трюку: поставил над столом завесу незаметности. Теперь Базиль не сможет увидать, чем он тут занят.

Базиль сегодня ночью у себя дома сто раз пробовал формулу превращения воды в вино, но ничего так и не добился. Теперь была одна надежда, что Бельфегор поможет.

На глазах у всего класса он поставил на край кафедры бокал с водой.

— А вдруг там не вода? — засомневался Макс Гринштейн. — Знаем мы такие фокусы. Соединяют две прозрачных жидкости, и получается не то что вино, а даже кровь!

Пришлось вылить воду и налить новую из крана.

— Видите, у меня нет никакой второй жидкости. — показал руки чёрный маг. — Я вообще не буду подходить к бокалу. Итак. Произносим все вместе: метаморфоза!

— Метаморфоза! — дружно вскрикнул класс в то время, пока Базиль делал пассы. Только Косицын посмотрел недобрым взглядом на всё это баловство.

Вода дрогнула, быстро покраснела и приобрела глубокий бордовый цвет.

— Ну вот, примерно так. — с огромным облегчением сообщил учитель.

— Нет, так не пойдёт! — упрямо заявил Чугун, видя, как Базиль направился к раковине с бокалом. — А вдруг це не вино?! Может, це марганцовка?

Ему дали попробовать, и он после сосредоточенной дегустации объявил на весь класс:

— Братаны, це — вино!

Кирилл Никонович опять хотел его вылить.

— А шо це за вино? — поинтересовался Валька Парамонов.

— От не бачив! — сокрушился Костик.

Не слушая возражений учителя, Чугун отобрал у него бокал с вином и принялся смаковать. После многих испытаний было объявлено, что вино является кагором.

— А портвейн можно сделать, а горилку, а джин-тоник? — забросали учителя вопросами.

— А мы сами можем делать так? Нет? А почему? А зачем тогда учиться, если мы не сможем?

— Значит, методика нестабильна, — заключил во всеуслышание Макс Гринштейн, — если опыт нельзя повторить при тех же условиях, то он недостоверен!

Кончилось всё дело тем, что до конца урока наливали из крана воду и по очереди производили пассы и выкрикивали заклинания. Вино всякий раз получалось разного вкуса и цвета. Ученики настаивали на проведении обширной серии опытов, поскольку выявилась занятная закономерность: у девочек получалось белое сухое вино, а у мальчиков непременно креплёное. Наконец, Чугуну удалось сотворить горилку и он, изрядно всего наисследовавшись, сел на место и затянул песню:

— Распрягайте, хлопцi, конi, да лягайте спочивать, а я пiду в сад зелёный, в сад криниченьку копать!

Кожевин с Парамоновым обнялись и душевно запевали:

— Ка-ак по речке, как да по широкой си-изый селезень плывёт!

Макс Гринштейн сотворил какую-то мутную жижу и уверял всех, что это не что иное, как сикера. Отменная гадость.

— А пиво можно сотворить? — приставали к учителю.

— А воблу?

— А солёные орешки?

В дальнем углу нестройно голосило трио:

— На свадьбу грузчики надели со страшным скрыпом башмаки!

— Напилася я пьяна-ааа! Не дойду я до дома-ааа!

— Базиль Никонович, а что такое божоле?

Вокруг кафедры творилась гламурная осада.

— Ну что такое?! — слабо отпихивался от девчонок Базилевский. — Какой ещё такой шартрез?! Да я и слов таких не знаю!

— Там кукушка кукуёт, моё сердце волнуёт!

— На прощанье подымай бокалы золотого терпкого вина!

Наконец, Базиль, уже совершенно одуревший от этого восьмого «Б», объявил, что всем ставит пятёрки и предлагает разойтись миром.

— Как это всем пятёрки?! — очнулся от урока Парамонов. — Мы тут старались, работали, а Косицын ничего не делал! Ему за что пятёрку? Примазался к нашим результатам! Пусть тоже превращает!

— Косицын! Превращай! — хором закричали в классе.