Жребий вечности

– Это еще кто такой? – артистично поморщился Роммель, радуясь тому, что наконец-то появился Герлиц, а то его, как закоренелого жизнененавистника, уже опять потянуло к пистолету. Оказывается, стоит один раз подступиться к этой черте, потерять чувство страха перед смертью, и вот они, пошли рецидивы.

– Он только что из Берлина. Просит принять по очень важному делу.

– Я спросил, кто это такой? – повторил свой вопрос Роммель, продолжая возлежать в своем походном «императорском» гамаке.

Адъютант озадаченно помолчал. Он не мог понять: действительно ли Роммель не сообразил, о ком идет речь, или же это его неведение принципиальное.

– Мы говорим об оберштурмбаннфюрере СС Фридрихе фон Шмидте, которого вы назначили командиром специального охранного отряда, занимающегося составлением «золотого конвоя».

– Да, он уже оберштурмбаннфюрер? – В свое время Роммель довольно резко высказался против появления неких особых воинских чинов в СС, особенно в боевых ее частях. И принципиально, откровенно долго путался в их названиях и значениях.

– О чем свидетельствуют его весьма «подходящая» для климата Африки черная форма и ритуальный кинжал.

– И как это следует понимать? Когда моего офицера без моего ведома вдруг облачают в эсэсовский мундир, чтобы затем вернуть мне уже непонятно в какой роли? Или, может, я опять несправедлив?!

– Наверное, это следует воспринимать как личное послание Гиммлера, – лишь из вежливости не позволил себе злорадно ухмыльнуться полковник Герлиц.

У него были свои счеты с Гиммлером и всей его шутцштаффель[24]. Незадолго до отправки в Африку самому ему было отказано в приеме в Черный Орден рейха. И это ему, полковнику Герлицу. Причем стало известно, что отказ происходил именно из приемной Гиммлера.

Мало того, полковник знал, почему этот отказ последовал: Гиммлер или кто-то из очень близкого его окружения так и не могли простить ему преданности Роммелю. А как можно быть адъютантом такого полководца, как Роммель, и не оставаться преданным ему?!

И когда через одного из генералов СС Герлиц попытался выяснить, что же на самом деле произошло, адъютант рейхсфюрера Гиммлера, якобы со слов самого вождя СС, разъяснил: «Вас не посвятили в СС, чтобы не лишать фельдмаршала Роммеля преданнейшего из его адъютантов. Ведь понятно, что терпеть в своей приемной эсэсовца «герой французской кампании» и отпетый бонапартист не станет».

И не лишили Роммеля «преданнейшего из его адъютантов»! Все гиммлеровские штабисты – дерьмо, как выражается в таких случаях подполковник Шмидт!

«А ведь я не помню, – мстительно ухмыльнулся Герлиц, – чтобы когда-либо слишком долго продержал рейхсфюрера СС Гиммлера в приемной фельдмаршала!»

– Мне понятна ваша ирония, полковник. Но из этого следует, что вам придется заняться кандидатурой другого командира конвоя.

– Что совершенно естественно, – аристократически склонил голову Герлиц.

– Под самым благовидным предлогом, конечно же.

– Что совершенно естественно, – повторил полковник, восторгаясь тем, что подбирать кандидатуру нового начальника «золотого конвоя» фельдмаршал доверяет ему.

Это было любимейшим занятием Герлица: тасовать командно-штабную кадровую колоду, осознавая, что судьба того или иного назначения, как и судьба еще одного высокопоставленного офицера из корпуса Роммеля, зависит от него, именно от него, адъютанта Герлица.

– Причем делать это нужно деликатно, – сразу же принялся приземлять его фельдмаршал. – Причина, по которой нам с вами придется освобождать Фридриха фон Шмидта от должности начальника «золотого конвоя Роммеля», должна быть очень веской и безупречно аргументированной.

– Иначе Гиммлер сразу же поймет, в чем тут дело, – продолжил его мысль Герлиц. Конечно, он мог бы предательски заверить фельдмаршала, что Гиммлер в любом случае догадается, в чем дело, независимо от того, какие бы аргументы против Шмидта они ни выдвигали. Но вместо этого лишь пробубнил свое привычное: «Что совершенно естественно».

– Реакция будет самой болезненной, – продолжил тем временем Роммель, и полковник оглянулся на приоткрытый полог шатра, словно оберштурмбаннфюрер уже находился за его спиной. – К тому же не исключено, что Гиммлер уже назначил Шмидта на ту же должность.

– Что совершенно ест… – осекся на полуслове полковник, но, к счастью, фельдмаршалу было сейчас не до словесных нюансов. Да и Герлиц тоже благоразумно умолк.

А еще через несколько мгновений Роммель буквально вывалился из своего гамака и с тоской уставился на красновато-бурый склон плато. Сейчас он с куда большей доброжелательностью встретил бы появление на нем цепей английских пехотинцев, нежели одну-единственную фигуру новообращенного в СС барона фон Шмидта.

– Новообращенного в СС барона! – забывшись, произнес эти слова вслух Эрвин Роммель.

– Простите… – вежливо напомнил о себе адъютант.

– А ведь еще недавно, – не обращал на него внимания фельдмаршал, – аристократы очень стыдливо примеряли мундиры СС, считая, что это ниже их родословного достоинства. Правда, теперь их набралась целая тьма.