Жребий воина

Вот двери столовой распахнули пинком, и оттуда кубарем выкатился тот самый парень, что подавал Сергею столовый прибор. Ишь, мастер на все руки! Сергей срезал его попаданием в лоб прежде, чем парень понял, кто стреляет. Мигом позже на смену ему из кухни, смежной со столовой, выскочил, как чертик из коробки, еще один паренек. Как прыгнул, так и раскинул мозгами по стене. Третий скакнул из столовой на манер китайца из кино, но пуля «ТТ» вырвала ему глотку в тот же миг.

— Не выходить! Ждать! — орал в столовой Темнов. — Пусть автоматчики снимают!

Сергей понял, что кодла заперта им в столовой. Оба выхода в коридор простреливаются. Эх, ему сейчас хоть одну гранату!

Но Сергей не был героем. Он был прирожденным воином, и этот вечер выдался для него бенефисом. Ему послышался топот на лестнице: это приближались автоматчики, и, кажется, рявкнула путающаяся у них под ногами собака.

Пора было уходить. Сергей попробовал высадить позади себя окно локтем, но тройной стеклопакет выдержал удар. Неужели бронированное? Эх, к чему пижонство — вот же ручка! Сергей едва успел открыть окно и ступить на подоконник, когда в коридор ворвался доберман. Пес бесстрашно прыгнул к нему. Сергей едва успел отбить его первый бросок ногой. Тут, словно в замедленной съемке, он увидел автоматчика, который просовывался через дверь. В тот же миг Сергей сжал кнопку одного из пультов дистанционного управления и бросился в окно.

Он летел вниз, на мягкую траву лужайки, неудачно, спиной. Но именно это позволило ему оценить, как много взрывчатки хранилось в мастерской подрывников. Взрыв потряс и воздух, и землю, а дом стал разваливаться, словно его сложили из костяшек домино. Что-то безжалостное клацнуло Сергея по ногам, взрывная волна оглушила его, и обломки черепицы и камня сыпались уже на его неподвижное тело.

Глава 44

Его по-прежнему знобило даже на жаре, но сегодня он уже выходил в туалет самостоятельно. Вернулся, пошатываясь, в домик, и на четвереньках прополз по полу, чтобы улечься на кошме. Его заставляли много пить и поэтому часто, до десяти раз на дню, выводили во двор. В первые дни в нем было больше смерти, чем жизни, и он был безучастен к своей беспомощности. Но последнюю неделю ему было неловко передвигаться с помощью заботливого ишана Тагы. Впрочем, ишан жил без вредных привычек и в свои шестьдесят мог выносливостью помериться со многими юношами. Да и потерял Виталий после укуса змеи минимум треть своего веса. Так что выводить его до ветра было нетяжело.

Виталий укрылся тонким нитяным одеялом и стал смотреть сквозь щель приоткрытой двери. Он видел ослепительный свет солнца и пасущегося на жухлой травке ишака.

Дверь отворилась, и Виталий увидел темный на солнечном фоне силуэт молодого мужчины.

— Салам алейкум, брат, — сказал Рома и присел на кошму возле Виталия.

— Салам, — отозвался бледным эхом Виталий.

— Где ишан Тагы? — спросил Рома.

— Не знаю.

— У тебя чал в термосе. Можно? — И Рома налил себе пиалу беловатого напитка.

— Ребята из аула приносят, — проговорил Виталий. — Арбузы, чал, травы всякие заваривают.

— Правильно, правильно, — сказал Рома. — Я рад, что не стал спорить со стариками и не потащил тебя в больницу. Могу теперь честно сказать — я думал, ты умрешь.

— Давно я тут? — спросил Виталий, потому что дней десять как-то выпали из его памяти, точнее, слились в одну затяжную муку внутренней борьбы с ядом.

— Уже три недели валяешься, — сказал Рома.

Тут снаружи послышалось тарахтение мотоцикла, и в домик вошел с баклагой воды из горной речки ишан Тагы. Они с Ромой поздоровались и обменялись несколькими туркменскими фразами.

— Ты еще по-местному не говоришь? — спросил Рома.

— Чуть-чуть, — сказал Виталий.

— Слушай, а я благодаря тебе стал неплохо болтать за последние дни, — с удовольствием похвалился Рома.

Он вышел и стал помогать хозяину вносить в дом канистры с водой: ишан ездил за свежей водой по ущелью к речке.

Когда они принялись пить чай, Рома спросил:

— В город съездить не хочешь?

— Очень хочу. — Виталий сказал это меланхолично, потому что не мог говорить иначе из-за слабости.

— Я тут тебе одежду привез. — Рома кинул ему пакет с новенькими джинсами, футболкой и парой легких мокасин из плетеной кожи.

Виталий стал, пошатываясь, одеваться. Ишан Тагы отпустил какую-то реплику, и Рома со смехом перевел:

— Он говорит, тебе очень идут балаки. Ты в них вылитый туркмен.

Действительно, Виталий как-то пожелтел в болезни и оброс черной бородой, поэтому в местных шароварах был неотличим от аульского аборигена.

Когда Виталий собрался, старик откинул край кошмы. Там лежали паспорт Виталия, записная книжка и разложенные стопочками деньги. Виталий смотрел на эти деньги как на что-то неприятное и малопонятное.

Рома вел машину на максимальной скорости, и теплый ветерок овевал Виталия.

— Рома, — заговорил он, — я хочу видеть того, кто меня спас.

— Тебя все понемножку спасли. И даже твои мама с папой. Что так смотришь? Они же тебе дали такой организм.

— Я про того человека, — сказал Виталий.