Жребий

Они оба рассмеялись и разошлись по своим классам.

Эти раскалывающие душу сомнения были, конечно, ведомы и Нетудыхину. Однако тот безапелляционный экстремизм по отношению к верующим, который Бузылев обнаружил вчера на собрании, был Тимофею Сергеевичу чужд. Дорога к Богу непредсказуема, и христианство начинало свой путь именно с секты.

В этот же день, после уроков, у Нетудыхина состоялась беседа с Дашей Надлонок, где он, впрочем, сам вдруг оказался в роли притеснителя.

Они сидели в пустом классе, и разговор у них получался какой-то несуразный. Тимофей Сергеевич сказал:

— Даша, что ж ты меня так подводишь? Нехорошо как-то получается.

— Ничуть, — сказала Даша. — Я действительно подзабыла формулу глюкозы. Но потом вспомнила и ответила правильно. А Коротнев подсказал уже после моего ответа. Химичка необъективна, поставила мне четверку. Я ее исправлю. Пусть только меня спросит.

Даша не догадывалась, для чего собственно Тимофей Сергеевич оставил ее после уроков.

— Дело не в этой четверке, — сказал Тимофей Сергеевич. — Тут, понимаешь, какая петрушка получается. Меня вызвал директор и поднял шум, что будто ты занимаешься в классе религиозной агитацией.

— Это не правда, — сказала Даша и вся моментально как-то съежилась.

— Я знаю, — сказал Тимофей Сергеевич. — Поэтому я так открыто с тобой и говорю. Но что-то ведь произошло в классе?

— Да.

— Что?

— Был разговор на перемене. Я сказала, что даже Ньютон, открывший законы небесной механики, верил в Бога. Лямина мне сказала: "Заткнись ты со своим Богом, проповедница!" Мы завелись и поссорились. Вот и все.

— А почему речь зашла о Ньютоне?

— Перед этим у нас был урок астрономии.

— Кто присутствовал при вашей ссоре?

— Многие. Мы вышли из кабинета физики и шли на историю.

— И кто же, по-твоему, доложил директору об этом разговоре?

— Не знаю, Тимофей Сергеевич.

— М-да. И надо было тебе обязательно заметить в Ньютоне именно эту его слабость. Он, кстати, рассматривал Бога как первотолчок. А во всем последующем развертывании бытия Бог у него отсутствует.

— Нет, Тимофей Сергеевич, Бог есть. Он всегда присутствует.

— Откуда ты знаешь, Даша?

— А я не знаю, — сказала она обезоруживающе. — Я чувствую. Только Он присутствует не в каждом человеке. Чтобы Его обрести, человек должен…

— Даша! — сказал предупреждающе Нетудыхин. — Кончай! А то ты меня еще начнешь сейчас агитировать. Позволь мне иметь собственное мнение. Я прошу тебя, не ставь себя в дурацкое положение: о Боге в школе — ни слова. Иначе тебя завалят, и ты не получишь медали. Ты поняла? Только без всякой обиды.

Наступило молчание. Потом Даша сказала тихо:

— Ну и что? Обойдусь и без медали.

— Не будь дурой! — вспылил Нетудыхин. — У тебя светлая голова. А ты из-за своего упрямства хочешь усложнить себе дорогу в самом начале жизни. Зачем? Чтобы пострадать за Бога? Тебе еще представится такая возможность, уверяю, и не раз.

Помолчали.

— Пусть будет так, как будет, — сказала она. — Потому что, предав Его однажды, я потом стану предавать Его всю жизнь, пока не потеряю совсем. А человек без Бога, вы мне извините, Тимофей Сергеевич, — есть нуль. Папа мой людей без Бога называет духовными голодранцами.

Это было произнесено с такой убежденностью, что Нетудыхин даже несколько оторопел.

— Потрясающе! — сказал он. — Все стали вдруг философами. Хотя никто не может решить основного вопроса. Несмотря на все побочные соображения. Но я же тебе не предлагаю отказаться от Него! Веруй. Это твое сугубо личное дело. Но афишировать… Даша, пойми меня правильно: школа — не амвон. Будь терпелива и уважай точку зрения других. Ты веруешь, другие — нет. И потом, тебе сейчас важно закончить год так, как он был тобой начат. Все остальное несущественно. Поверь мне, я хочу тебе только Добра. Ты поняла?

— Я все поняла, — сказала Даша.

— Ну и прекрасно! — сказал Тимофей Сергеевич. — Иди. Ты можешь идти. И будь умницей. О нашем разговоре — никому ни слова. Язык нужно держать за зубами.

Даша поднялась и пошла к выходу. Дойдя до дверей, она обернулась и сказала Нетудыхину:

— Вы рано или поздно сами придете к Богу, — и вышла из класса.

У Тимофея Сергеевича было такое ощущение, словно ему влепили пощечину. За все его сверхразумные советы.

Глава 15

В больнице

Время неопределенности для Нетудыхина кончилось. Положение обозначилось окончательно: надо защищаться. Но как, чем, какими еще изворотами, если при малейшем раскрытии карт его могли объявить сумасшедшим?

Перевалил на вторую половину апрель. До конца учебного года оставались считанные недели. Дотянуть бы его, доволочь как-то. А что там случится потом, будет видно. Нетудыхин надеялся, что за время отпуска он все-таки разрешит тяжбу с Сатаной. Он подберет отмычку к этому проходимцу, подпилит, подгонит ее. Пока же Нетудыхин только искал, нащупывал и не находил даже приблизительной ее конструкции.