Жреческая палеонтология

Ну хорошо, ненависть к Зое придумали объяснять тем, что она сжигала дома, чтобы немцам под Москвой зимой негде было жить, но у домов этих были русскоязычные хозяева, которые Зою за эти поджоги ненавидели. Ненависть к Сталину тоже придумали объяснять тем, что он расстрелял якобы миллиарды людей, а ещё в сотни раз больше, то есть сотни миллиардов, посадил — и это при том, что всё население СССР не превышало 190 миллионов, то есть посадить сотни миллиардов не получилось бы даже у волшебника. Но за что ненавидят Александра Матросова? В 19 лет он, спасая жизни товарищей, закрыл грудью амбразуру и тем подавил огонь вражеского пулемёта. На месте подвига у теперь уже нежилой деревеньки Чернушки, в опустевшей местности, стоит памятник Александру Матросову — и лицо памятника в следах от пуль, потому что приходили какие-то граждане России и в лицо герою стреляли — а то и ещё что омерзительное делали. Его-то за что ненавидят?

А почему власти разорили частный музей Героев Великой Отечественной в «тульском Чикаго», объявленная архитектура которого отчётливо говорила, что он будет, по сути, палеонтологическим музеем в духе Октавиана Августа? Или даже Древнего Египта. Музей обещал быть самым красивым зданием города. К чему на самом деле фонтанировала ненависть?

Ведь только и планировалось, чтобы ни героев, ни население России не унижали россказнями о сотнях миллиардов. Но не сотни миллиардов главный источник ненависти. Никогда не забыть, как на одном из судилищ по разорению Музея Героев Великой Отечественной судья в мою сторону визжал: «Не надо нам говорить об Александре Матросове! И о Зое Космодемьянской не надо!» Есть того видеозапись — им не отвертеться, не переврать, как о вымышленных сотнях миллиардов посаженных по лагерям при Сталине.

Счастье жизни — это красота. А что может быть красивее лезвия лопаты, обнажающей склон холма у реки — в окружении хороших и добрых товарищей. И всё это как бы в присутствии героев — вроде палеонтологов Александра Матросова, Зои Космодемьянской. И Октавиана Августа, между прочим, тоже. Как прекрасен первый обнаруженный аммонит, и второй, и все последующие аммониты тоже. Не сами по себе прекрасны, прекрасно исследование, которое ведёт к тому знанию, — по-гречески это слово «логос», — которое в своё время и породило верховного бога Амона.

Отсюда и палеонтологический смысл укороченной известной формулы Льва Толстого: все те, кто выбирается в состав мутационного коллектива, счастливы, а кто нет, кто стоит в преддверии палеонтологической смерти, а сделать это можно миллионами различных способов, несчастливы по-своему. Все счастливы одинаково, а несчастливы по-своему.

Глава 4 Тайны палеонтологии: Зоя против фантаста Ефремова

Зоя Космодемьянская и писатель-фантаст Иван Ефремов, тоже некогда всемирно известный, пересекались осенью 1941-го во время обороны Москвы от гитлеровцев — с совершенно разрушительными для знаменитого фантаста последствиями. Чтобы скрыть эти последствия от глаз людей, этот фантаст от палеонтологии и скрывал, что он вообще с Зоей встречался — повторимся, оберегал свою позорную тайну.

Но эту тайну вычислить можно, и её давно бы вычислили, если бы мать Зои не подыграла делу сохранения тайны. Мать Зои в своих мемуарах, по счастью, не совсем молчала, а только прибегала к тайнописи — хотя бы к недоговорам. К примеру, мать написала в своих мемуарах, что Зоя любила гулять в Нескучном саду — а почему и зачем не сообщила. Об это место в мемуарах матери Зои я постоянно спотыкался самым сильнейшим образом. В самом деле, дом Зои, в котором она жила с матерью и братом, стоял в непосредственной близости от Тимирязевского парка — как пишут биографы, сидя на крыльце дома можно было любоваться огромными дубами парка. С точки зрения растительности Тимирязевский парк от Нескучного сада ничем не отличался — в Нескучном саду были такие же деревья, что и в Тимирязевском парке, и никаких плодовых деревьев, несмотря на название «сад», кстати, там не было. В Нескучном вообще почти ничего не было, кроме деревьев, дорожек без асфальта и крутого берега Москвы-реки с палеонтологическими объектами. Было только одно-единственное отличие — Геологический музей. В те времена, когда я бывал в Нескучном саду, то есть начиная с детства, я даже до последних нынешних дней полагал, что Геологический музей там был всегда.