Жреческая палеонтология

Нет, оказывается, не всегда. При Сталине и при, соответственно, Зое тоже там был Палеонтологический музей — и это огромная разница. То есть единственная причина, по которой Зое был смысл ездить от Тимирязевского парка в Нескучный сад через всю Москву, и это при том, что тогда метро не было, — это было посещение Палеонтологического музея. То, что наличие подобного изысканного объекта — это достаточно весомая причина ездить через всю Москву, на другой её конец, начинаешь понимать только тогда, когда начинаешь осознавать, что палеонтология не едина, а как бы делится на два русла — на обыденную палеонтологию и на палеонтологию жреческую, она же философская.

Когда узнаёшь, что величайший император Римской империи Октавиан Август превратил свой дворец в палеонтологический музей, то есть из множества возможных мест выбрал жить поблизости от аммонитов и костей огромных плезиозавров. Когда выясняешь, что величайший правитель святой Руси товарищ Сталин начинал своё жреческое посвящение у ног палеонтолога явно того самого направления, которое мы называем жреческой палеонтологией. Когда прочтёшь, что академик Николай Морозов, при царях отсидевший 27 лет в одиночке, тоже был палеонтологом. Когда узнаёшь палеонтологическую тайну Храма богини мудрости Афины в Греции и точно такую же тайну Московского госуниверситета, отстроенного Сталиным. И так далее, и тому подобное. Да уж, число выдающихся людей, вознёсшихся на мало кому известной — для внешних — жреческой палеонтологии, впечатляет...

Проще говоря, у матери Зои Космодемьянской, умолчавшей о Палеонтологическом музее, было какое-то весомое и притом нетривиальное соображение скрыть позорнейшую тайну фантаста Ивана Ефремова. Но об этом соображении чуть позже, в своё время.

Кстати, кусочек сталинского Палеонтологического музея (а музей был здесь основан по личному распоряжению товарища Сталина — подчёркиваем, личному!) сохранился и по сей день. Когда основная экспозиция была перевезена в новое здание неподалеку от знаменитого академического санатория «Узкое», своеобразного клуба мысли, у стен старого здания музея были оставлены несколько стволов окаменевших деревьев — громадных деревьев. Как сейчас помню, что именно они, эти окаменевшие деревья, и произвели на меня сильнейшее и наибольшее впечатление, когда отец меня ребёнком впервые отвёл в Геологический музей. Сильнейшее и наибольшее.

Нескучный сад я воспринимал как священное место всегда, с того самого первого, впрочем, возможно, и второго посещения. Отец вёл меня в Музей как раз через Нескучный сад. Сад резко обрывается к Москве-реке, и тогда, году в 1965-м, ещё сохранялись бетонные одноместные ДОТы, установленные на крутом склоне к Москве-реке, амбразурами к реке, при подготовке города к отражению наступления гитлеровцев в 1941-м. В нашем районе Москвы, академическом, никаких военных памятников не было, так что эти ДОТы были ближайшим к дому материальным напоминанием о Священной войне — как бы памятником. А у меня к памятникам Священной войны могучий пиетет — сам не знаю, откуда взявшийся.

Наземный бой в нашем районе был только один: одиночный передовой немецкий танк на большой скорости — видимо, экипаж надеялся первым ворваться на Красную площадь и тем остаться в истории, — прорвался по Старокалужскому шоссе аж до Нескучного сада — где и был подбит. Оставалось до Кремля километра три-четыре. Думается, по этому танку и раньше, ещё до Нескучного, стреляли, да мазали, и только у кого-то из зенитчиков с территории Нескучного сада рука не дрогнула — влепили как следует.

Так что Нескучный сад — место особенное не только для меня одного — вспомним к тому же, что Палеонтологический музей здесь был открыт по личному распоряжению товарища Сталина. Вот наличием военного как бы памятника я почти всю жизнь и объяснял своё благоговейное отношение к Нескучному. А теперь понимаю, что всё намного глубже.

Итак, лично моё ощущение Нескучного сада такое: священное место, на котором можно принимать серьёзные решения, — и праздно по нему шататься ни в коем случае нельзя. И такое ощущение у меня было ещё задолго до того, как я узнал, что сюда любила приезжать Зоя Космодемьянская, причём издалека, в смысле с другого конца Москвы. И появилось это ощущение ещё до того, как я узнал, что прежде, во времена строительства ДОТов и подбитого немецкого передового танка, Музей был палеонтологическим.

Так что мне легко предположить, что и Зоя сюда приезжала с той же целью: в самые ответственные моменты — настроиться на ту волну, которая единственно и приносит удачные решения.