Жрец

– Я, – замялся Ик-су, но продолжил, – я умею слышать их голос.

– И запретили тебе любить они или все-таки люди?

– Риса, я…

– Никто никогда не узнает, что произошло в этом затерянном месте, Ик-су, – жестко прервала его я. – И твои боги свидетели, что я не принесу в твою жизнь хаос и страдания, не поверну дороги твоей судьбы и не стану причиной изменений в привычном для тебя укладе вещей. Совсем скоро я покину этот дом.

– Ты, – вздрогнув, прошептал жрец, – собираешься уехать?

– Я скоро, – улыбнулась, запрокинув голову и искоса наблюдая за Ик-су, – умру.

Юноша дернулся, как от удара, и, побледнев, вскинул на меня растерянный взгляд. Усмехнувшись, я отвернулась и взяла с полки возле кровати кружку с водой и сделала несколько глотков. Когда же я вернула ее на место, Ик-су придвинулся и, взяв меня за плечи, повернул лицом к себе, вынуждая посмотреть ему в глаза. Не стоило мне ему об этом говорить, но само собой как-то получилось, так что теперь ничего уже не поделаешь. Фыркнув, я невольно скрестила руки на груди.

– Почему, Риса? – глухо спросил юноша.

– Я заболела около года назад, – устало выдохнув, произнесла я. – Словно яд, гниющий многие годы, из мыслей и самой души проник в тело, отравляя его. Иногда я чувствую себя даже хорошо, а боль стала такой привычной и неотъемлемой частью жизни, что зачастую я уже не замечаю ее. Но все же с каждым месяцем мне становится хуже. Да и я… попросту никогда не пыталась это изменить. В моей жизни нет смысла, а подавленные страхом чувства давно заледенели в глубинах души, не позволяя хотя бы просто-напросто ощутить всю глубину и яркость жизни, чудо каждого протекающего мгновения. Но все же, мне хотелось бы ощутить, каково это… быть живой. Пусть ненадолго, но почувствовать тепло чужой души. Без страха.

– Риса, это неправильно. Я не хочу стать просто кем-то, кто…

– Ты же понимаешь, что это не так, Ик-су! – поняв, к чему он клонит, возмутилась я. – Или ты и в самом деле считаешь, будто я так легко осталась бы в доме любого другого человека? Ты настолько низкого обо мне мнения или же совсем ни во что себя не ставишь, раз допускаешь мысль, что я могу просто использовать тебя? Ты особенный человек, – опустив взгляд, тихо произнесла я. – Возможно, ты сам этого не видишь, но ты удивительный, Ик-су. И очень хороший.

Закончить он мне не дал, с улыбкой склонившись и коснувшись губ поцелуем.

– Что бы ты ни говорила, я вылечу тебя. И помогу твоим чувствам раскрыться, чтобы ты вновь смогла ощутить переливы жизни. Ах да, Риса, и уж если ты видишь меня удивительным и очень хорошим человеком, тогда почему бы, – хитро улыбнулся Ик-су, очертя пальцем контур моих губ, – мне не стать смыслом твоей жизни?

Жрец бережно опрокинул меня на подушки, зарывшись лицом в мои волосы. Светлые кудри упали мне на лицо, и я чихнула, на что юноша только тихонько засмеялся, крепче сжимая мою ладонь. Устроившись рядом, Ик-су расслабленно потянулся и обнял меня, что-то негромко мурлыча себе под нос. От лекарства и нашего разговора голова у меня закружилась еще сильнее, и я с наслаждением прикрыла глаза, надеясь, что сегодня, ощущая теплые руки жреца, мне удастся спокойно уснуть и провести ночь без кошмаров. Однако мои надежды не оправдались, и едва мое сознание подернулось дремой, Ик-су вздрогнул и напряженно приподнялся, глядя на плотно закрытую дверь.

Проведя ладонью по лицу, я тоже посмотрела в ту сторону и нахмурилась, а прислушавшись, испуганно вздрогнула: с улицы доносились приглушенные голоса. Ик-су стремительно поднялся на ноги и крадучись направился к двери, как та распахнулась, а юноша от неожиданности споткнулся и неуклюже грохнулся на пол. Вошедший следом в дом парень, глянул на растянувшегося жреца и досадливо стукнул себя по лбу, отчего у меня закралось подозрение, что этот несколько женственный мальчишка и есть Юн. Парень тем временем, что-то ворча, тяжело вздохнул и помог Ик-су встать, а в помещение протиснулись еще шесть человек.

Все это стадо расположилось в комнате, беспрестанно галдя, за что мне уже хотелось их всех передушить. Юн, – а я уже точно уверена, что это именно он, – и незнакомая мне красноволосая девушка что-то бурно втолковывали Ик-су, меня пока, вероятно, так и не заметив. Жрец, вновь натянув на лицо свою привычную глуповатую улыбочку, примирительно выставил руки вперед и неловко пытался их утихомирить. Что ж, кто бы ни были все эти странно разодетые люди, пришли сюда они в самое что ни на есть неподходящее время.