Жрец

– Меня к нему влечет, – сделав глоток, ответила я. – Мы недолго знакомы, чтобы можно было говорить о таком сильном и глубоком чувстве, как любовь. Мне Ик-су важен. Он хороший и заботливый, мне тепло рядом с ним и я чувствую себя в безопасности… чувствую себя дома. Думаю, можно сказать, я люблю его. Люблю, как небо, бескрайние луга или нежный цвет сирени. Однако чтобы говорить о любви к нему как к личности, любви, которая сможет пережить испытания разлукой, опасностью и выбором, что способна преодолеть вечность, нужно пройти эти испытания. И займут они не один год, а порой… и не одну жизнь.

– Знаешь, – отстраненная улыбка скользнула по ее губам, – у меня есть человек, которого я очень люблю. Мы выросли вместе, и я знаю его всю жизнь, – горячо продолжила Йона, словно впервые получив возможность излить томящуюся на душе грусть. – Я любила его все эти годы и верила, что однажды стану его женой. Мне никто не был нужен, кроме него, – на глаза девочки навернулись слезы, – но он убил моего отца, чтобы самому стать императором. Мне удалось спастись только благодаря Хаку и придворному, который погиб, защищая меня. А теперь… когда я выбрала такой путь, мне придется однажды убить его. И я думала, без колебаний сделаю это, как только встречу его, но в Аве это произошло, а я не смогла… Не смогла его убить, хоть для этого и была возможность. Я по-прежнему его… люблю.

– Ты – императрица, – сурово заметила я, поймав ее растерянный взгляд. – Тебя называют принцессой, но по закону наследования этой страны после смерти своего отца-императора правителем стала ты. Поэтому любовь это не то, о чем ты должна думать и беспокоиться. Твои мысли должна занимать страна, которой тебе суждено править. Юноша же захвативший власть – узурпатор, что косвенно подтвердила ты, решив бороться за право занять трон. Тебе стоит поскорее забыть о своих чувствах и посвятить себя империи, с чьей судьбой ты теперь тесно связана. Эту твой путь – путь, который ты выбрала сама, и все зашло уже слишком далеко, поэтому отступить ты больше не можешь. Тебе придется сражаться.

– Су-вон…

– Твое прошлое не должно заслонять будущее. Помни об этом, императрица Йона.

С крыльца раздался галдеж, и на улицу высыпала вся разношерстная компания. Интересно, а они себя тихо вести умеют? Да и как они вообще умудрились пройти столь долгий путь, если постоянно ругаются и спорят, как будто прийти к соглашению и компромиссу для них подобно самым жутким кошмарам царства подземного мрака. Даже сейчас светловолосый юноша, который первым заметил меня утром, поцапался с парнем, держащим за спиной оружие, название которого запропастилось в закоулках моей памяти; кажется, ее называют глефа – меч ущербной Луны.

Прощание затянулось, и я перестала вслушиваться в их разговоры, отстраненно наблюдая за бурными эмоциями, скользящими по лицу Юна. Ощутив мой взгляд, парень дернулся и, посмотрев в мою сторону, нервно фыркнул и, бросив напоследок еще несколько наставлений и едких замечаний обо мне, спешно направился по тропинке, уходящей прочь от дома жреца. Самый высокий из них зеленоволосый юноша пожал плечами и последовал за ним, а после по тропинке потянулись и остальные. Йона улыбнулась мне на прощание и догнала своих друзей.

– Думаю, скоро мы о них еще услышим.

Ик-су кивнул на мои слова и сел рядом, со стоном потянувшись. Допив чай, я поставила кружку на землю и тоже расслабленно прильнула к стене дома, ощущая в теле приятную легкость, ставшую уже удивительной и непривычной после стольких месяцев тотального, ни на мгновение не отпускающего напряжения. Сейчас время, словно вновь замедлило для меня свое течение. Пусть медленно, но я вновь начинаю ощущать чудо каждого мгновения, погружаюсь в события настоящего, не отдавая все свои силы волнению за грядущее. Я дышу, я чувствую каждое свое движение и уже не пытаюсь сбежать в мир грез, где проживаемые дни сливаются воедино.

Не знаю, как долго продлится это чувство умиротворения и свободы и через сколько времени вновь вернется боль и сдавливающая тяжесть. Я привыкла, что меня сжигает изнутри, а провалы в памяти становятся все глубже, и уже тяжело сосредоточиться и скоро мыслить, сознание, точно погружается в сон. Смерти я не боюсь. Жизнь, которая бессмысленна, – пуста и не приносит мне ни капли ощущения некоего удовлетворения от того, что я есть. Я всегда стремилась к одиночеству, но, наблюдая за окружающими меня людьми во дворце, где-то глубоко в своей душе я мечтала о тихой жизни с человеком, что будет уважать меня и любить. Это казалось мне чем-то невероятным, и об этом моем желании не знала даже наставница.