Жрец

У пресс-секретаря задергался глаз.

— Еще и министр обороны не захотел поехать с нами, — пробурчал он.

— Ну, министр у нас все-таки шаман, и ему не очень нравятся православные обряды, хотя он и крещеный и даже храм задумал строить. Наверняка, это связано с очередной женщиной. Он у нас мужчина любвеобильный, a женщины требуют достойного содержания. И на стройке он с малолетства, знает, что можно списать. Много. — Первый снова засмеялся, вспомнив что-то, видимо, забавное.

— Но почему же вы не запретите ему, раз знаете?

— Кужгет много раз доказывал мне свою преданность. Зачем я буду лишать его радостей?

Преданность стоит много дороже денег. — Президент устало отвернулся к иллюминатору.

17

— Ты уверена? — глаза Митрополита расширились от ужаса.

— Расскажи мне о регламенте. Они привезли воду для Него? Бутилированную? Как маркирована бутылка для Первого? — Она не обращала внимание на его волнение и была сосредоточена.

— Я не знаю ничего! Нам ничего не сказали. Ты же знаешь, его служба здесь с раннего утра, они сами приготовили все. Все контролирует прибывший Помощник, он на прямой связи с пресс-секретарем, который сегодня сопровождает Первого.

— Значит, отравление планируется свалить на службы Патриарха, — размышляя, Она нежно поглаживала камень, привезённый из Святой Земли. — Валерич еще в строю? Его голос я слышала?

— Да. — Митрополит нервно кусал губу.

— Пусть пьют чай. — Она наконец-то додумала одну ей ведомую мысль.

— Какой чай?

— Митрополит тщетно пытался понять ход Ее мыслей.

— Как какой?! — Она снова улыбалась. — Тот, что ты бережно хранишь для меня. Это Его любимый сбор, он меня на него подсадил, когда… — Она, казалось, подбирала слова, — чаще встречались.

Она почему-то не любила вспоминать период своей̆ работы с Президентом и никогда о нем не рассказывала. Митрополит знал это и всегда, когда невольно упоминалось об этом, делал вид, что не замечает Ее напряжения, и менял тему.

— Предупреди Валерича. Нужно прежде всего изъять маркированную бутылку. Патриарх должен настоять на том, чтобы Президент пил чай. И держите в поле зрения помощника и пресс-секретаря. — Она снова замолчала. Ее взгляд остановился, как будто Она была где-то далеко.

Митрополит нетерпеливо притопывал, но понимал, что торопить Ее нельзя.

— И еще. — Она продолжила говорить. — Это ритуал. Значит, жертва должна быть принесена.

— Кто? — Митрополит не любил оккультизма.

— Жертва должна быть равносильной и соразмерной. Святейший в этом опытен, — Она улыбнулась как-то недобро. — Просто передай ему «мера за меру».

Митрополит кивнул.

— Увидимся на площади. — Она быстро перекрестилась, приложилась лбом к камню, который гладила, и вышла на улицу.

18

Машина с Первым появилась во дворе монастыря с получасовым опозданием. На пороге трапезной ее встречал Патриарх со свитой. После радушного приветствия он пригласил президента в специальную комнату, где был накрыт стол для чаепития.

Не увидев на столе бутылки с водой, пресс-секретарь вопросительно посмотрел на помощника Президента. Тот выглядел очень бледным.

— Чайку? — Патриарх выглядел добродушным и веселым. — Я, Михал Михалыч, ваш любимый сбор заварил. — Он выразительно посмотрел в глаза Первому.

Его прямой слегка с прищуром взгляд говорил о многом, но лишь для тех, кто хорошо знал Святейшего лично. A Президент Святейшего знал.

— Ну чайку так чайку, — правая бровь Первого слегка вздернулась, делая лицо ироничным и удивленным одновременно. — Ты, Святейший, даже помнишь, какой чай я люблю. Ну угощай! — Президент шагнул в сторону стола.

Присутствующие облегченно выдохнули. Все, кроме помощника, пресс- секретаря и Сергея Валерьевича Рудакова — бессменного начальника охраны Патриарха. Мысли этих троих были заняты бутылкой воды, еще некоторое время назад находившейся в соседней комнате и внезапно исчезнувшей.

Пресс-секретарь и помощник обменивались напряженными взглядами. Полковник Рудаков внимательно следил за обоими. Напряжение нарастало, и лишь веселое щебетание Патриарха создавало видимость непринужденности.

19

Кужгет открыл глаза.

Ветер поменялся, и дым костров повалил ему прямо в лицо. Он потянул воротник куртки на лицо, но остался в огненном круге, чтобы не спугнуть и не оскорбить духов, пляшущих в языках пламени.

Камлающий вокруг Кужгета шаман замер и понюхал воздух.

— Они уходят, — он еще несколько раз ударил в бубен. — Их кто-то спугнул.

Кужгет встал. Поднявшийся внезапно ветер задул костры, застилая всю поляну густым едким дымом.

В палатке недалеко запиликал телефон спецсвязи. С грацией дикой кошки министр в два прыжка пересек поляну. Пару минут он молча слушал. Его лицо, разогретое ритуальным огнем, багровело. Его глаза, наполненные яростью, горели в сгущающихся сумерках.

— Как пропала? — закричал он, негодуя.

По ту сторону кто-то сбивчиво пытался что-то объяснить. Не дослушав, министр вышел из эфира.

— Как же я его ненавижу! — сквозь зубы прорычал Кужгет.

— Духов спугнул Колокол! — шаман стоял за его спиной.

— Ну что, опять не сбылось твое пророчество о моей абсолютной власти, Кара-Сол! — скривившись, министр пытался пошутить.