Жрец Лейлы

— Пират, — поднялся я на ноги. — И первый жрец Лейлы на морских просторах. — И уточнил. — Верховный жрец Лейлы на море, такой же, как я Верховный на суше.

Глава 6 Гости из прошлого

Их было шестеро. Шесть жрецов Лейлы, чья кровь требовалась для огненного кубка с лекарством, способным излечить богиню. Нашу богиню.

Первый жрец Лейлы, ставший Верховным, — тот, кто, сочетая в себе обе ипостаси служения, распространил культ Лейлына половину континентов Эмира, — фиолетово-глазый Сарагон. Необычный цвет его глаз воспевался в легендах как особый знак расположения богини.

Первая — из трех за всю историю служения Лейле — женщина Верховных жрец, солнечная, золотоволосая Лирия, с невинной улыбкой и черной душой убийцы.

Первый служитель, которому Лейла даровала свою силу в первое свое явление на Эмире, маг и воин — Лайл, спокойный, рассудительный. Вопреки пристрастиям нашей госпожи, лицо этого избранника не блистало красотой, но было в нем что-то… настолько притягательное… Короче, я понимал Лейлу. Насколько мне было известно, его она удостоила особой чести. Он был, пожалуй, единственным ее жрецом, кто испытал в жарких объятиях страсть самой богини. И сейчас он путешествовал с одной целью: спасти любимую женщину, а не повелительницу.

Первый Верховный жрец-любовник — голубоглазый Тир — гибкий, яркий и совершенно сумасшедший. Он способен был очаровать даже дерево. Я старался держаться от него на некотором расстоянии. Опасный, очень опасный…

Первый Верховный жрец, уничтоживший собственный народ во имя Лейлы, — молчаливый Татар. Мрачный тип с высокомерными королевскими замашками. Ему не нравились вопросы, да и, по-моему, я сам тоже. Сначала он вообще мне чем-то напомнил Регила.

Первый Верховный жрец, наделенный великим талантом барда, — Миран, бродяга с беззаботной улыбкой.

Еще четверо, сопровождавшие Верховных жрецов, оказались здесь по чистой случайности. Вышло так, что они просто не вовремя находились рядом со своими господами. Это мальчик-секретарь, слуга Тагара, которому жрец диктовал какой-то документ в момент появления Сирена, служанка Лирии, в тот момент помогавшая своей госпоже в утреннем омовении, и две девушки-рабыни — с ними Тир плескался в уединенной бухте.

— Ты очень хорошо знаешь легенды и песни. — Ко мне подъехал Миран.

Коней мы взяли в лагере разбойников, все равно своим хозяевам они больше не требовались. Я взглянул на барда и улыбнулся:

— Приходится. Нам больше ничего не осталось, кроме легенд и песен.

— Неужели наши потомки не смогли сохранить даже крупицы иных знаний? — нахмурился он. — Я в свое время создал в Главном храме Лейлы одну из самых больших библиотек Эмира.

Я покачал головой:

— Нет больше храмов Лейлы. Я самый настоящий бродяга, как и Сиган. Нас обоих швыряет из стороны в сторону по повелению богини.

Жрецы подтянулись ближе, прислушиваясь.

— Что же случилось за эти пять тысяч лет? Почему моя мать отказалась от храмов? Ей всегда нравились строения в ее честь, — подал голос Сирен.

Я вздохнул. Вот этих-то вопросов я и боялся. И все же… Для них эти события — будущее. Они ничего не ведали, просто оказавшись как бы в одном из нужных им вариантов времени. Так что, почему бы и не рассказать.

— Лорд Сирен, как имя вашего дяди? Того, который подстроил всю эту историю, из-за чего вы вынуждены скитаться во времени?

— Брата Годоса зовут Рой, — мрачно отозвался молодой бог. — Он любит кровь, и его стихия…

— Мрак, — закончил я его фразу. — Эта война станет бесконечной. Религия поклонения Рою стала довольно распространенной за последнее время. Во многом благодаря любимцу Верховному жрецу бога мрака — Растину.

— Ты шутишь? — недоверчиво посмотрели на меня огненные глаза. — Рой ненавидит людей. Исключено, чтобы кто-то из них стал его любимцем… Не верю.

— Тем не менее, — пожал я плечами. — Видимо, и в божественных созданиях может что-то меняться. Изменились и Лейла, и Рой. Потому что именно из-за Растина поколение назад был под корень уничтожен культ Лейлы. Все ее храмы разрушены и смешаны с пылью. А имя богини почти забыто.

Кони тревожно заржали, останавливаемые резкими рывками поводьев. Я придержал Призрака и обернулся. Все смотрели на меня с одинаковым неверием и потрясением. Рядом встал Кэртис, каким-то странным взглядом окинув гостей. Кажется, эмоция, угадываемая в его взоре, походила на далекую родственницу сочувствия.

После повисшего потрясенного молчания я вздохнул:

— Почему, вы думаете, я так молод? У госпожи не было ни выбора, ни времени ждать появления еще одного Лайла. — Я взглянул ему прямо в глаза. — Я то, что ей оставалось…

Кэртис внезапно фыркнул, но не успел ничего вставить, потому что детский голос возмущенно ворвался в мою речь:

— Ты говоришь глупость, Ли! Ты не то, что осталось! Ты — мое сокровище! Сам не знаешь собственной цены, так хоть не наговаривай на себя перед другими! Я запрещаю тебе! На тропинке, сердито уперев руки в бока, стояла Лейла.

Сирен соскочил с коня, не отрывая взгляда от нее, сделал шаг вперед и выдавил хрипло и потрясенно:

— Мама?!