Жрец Лейлы

Я видел, как взметнулся подол юбки, и где-то на краю сознания зацепило видение абсолютно счастливых серых лучистых глаз. Солнце вспыхнуло так ярко, что мне на какое-то мгновение показалось, что я ослеп.

— Мира…. - беззвучно вывели мои губы. И в то же мгновение зрение вернулось, что бы увидеть девять из десяти срезанных прутьев и тело на мостовой.

В то мгновение, когда дикий полный мучительной боли крик огласил замершую в шоке площадь, из толпы выскользнула темная фигура, закутанная в плащ. Свернула в переулок и остановилась перед отрядом вооруженных людей. Седой воин с молодым лицом, соскочил с коня и преклонил колено.

Капюшон соскользнул с головы фигуры, открывая сияющее золото волос. Растин улыбнулся:

— Девушка — молодец. И действительно оказалась Чистой Душой. Думаю, сегодня мы рассчитались за твою руку, Габриэль.

Воин медленно кивнул. Его правая кисть отличалась очень нежной розоватой гладкой кожей. Пройдет еще пара месяцев, прежде, чем она станет похожа на вторую руку.

— Но смерть пришла к нему на зов. Долго ли продержится Проклятие?

Верховный Жрец роя улыбнулся:

— Я знаю, что он справится с ним. Сколько он промучается — это не важно. Он же не надеялся, что просто так сбежит от нас? Сегодня, смотря на его танец, я окончательно убедился — это достойный противник. И ведь какова шутка, а? Сын Регила Катани, которого мы так удачно использовали, уничтожая культ Лейлы. Интересно будет понаблюдать за ним и дальше. А сейчас лучше убраться из этого города. К сожалению Мигар для нас все еще опасен.

— Да, господин, — Габриель поднялся на ноги, и подвел своему повелителю коня.

Далеко в море, Сиган упал на палубу «Быстрого» скрученный отзвуком чужой боли.

— Капитан!

Разноцветный глаза резко открылись:

— Тарус…

— С вами все в порядке, капитан? — и настоящая тревога за него.

— Со мной да, — медленно проговорил пират. — А вот с Лилианом… Тарус, меняем курс.

— Куда, капитан?

— Направление на прибрежные королевства, — пират с помощью помощника поднялся на ноги. — Ли нужна наша помощь, я чувствую это.

— Слушаюсь, капитан!

Глава одиннадцатая. Мира

У неё были серые глаза, которые я запомнил на всю свою жизнь. Лицо позже стерлось из памяти, словно нарисованное на песке, цвет волос тоже потускнел, я только припоминал, что вроде они были темными. Но на самом деле остались только глаза. Глаза полные торжества и счастья в тот момент, когда моя стрела, с синим оперением, пронзила её сердце. Знала ли она, на какую боль причинила мне?

Удивительно, но даже Проклятие Чистой души не могло заглушить боль намного более острую и глубокую, от которой нет спасения. Мир, погрязший в крови и войне, где ты встречаешь такую чистоту — это нить надежды и ощущение, что в темноте есть огонек, который рано или поздно приведет тебя к свету, которого можно будет хотя бы коснуться.

Теплый, нагретый Солнцев, камень ступенек, ведущих к гостинице, в которой мы остановились с Кэртисом, приятно грел пальцы, и я прикрыл глаза, размышляя над полученной от хозяина гостиницы информацией.

Когда я вошел в гостиницу, отец Миры вышел ко мне, улыбаясь, словно я принес ему счастливую весть, а не тело его дочери.

До моего отупевшего сознания трудом доходило то, о чем он говорил мне.

Мира. Девочка — дитя богов-близнецов Сайя и Мигайя. Никогда не думал, что встречусь с почитателями этого культа. В Мирейи их религия не приветствуется. Религия о реинкарнации. Её последователи верили в смерть после жизни такую, которую они могут выбрать сами. Главное — правильно умереть.

Именно умереть, а не правильно прожить эту жизнь. Ногти впились в ладонь, когда кулаки оказались сжаты излишне сильно.

Мира мечтала стать воительницей. И её вера подсказала ей путь. Умереть от руки воина. Она долго выбирала того, кто будет её убийцей. Почему она выбрала именно меня? Я открыл глаза, вглядываясь в небо над городом. Её отец сказал, что изначально она хотела, что бы это сделал Сабир. Что бы она возродилась такой же благородной и сильной. Сайя и Мигайя говорили, что умерев от чьей-то руки, ты возродишься таким же как этот человек.

Возможно, это и было правдой, для верующих в Близнецов, но в этом случае Мира совершила страшную ошибку.

— Жестокий пират плачет о жизни юной служанки из гостиницы? — голос, прозвучавший рядом, был полон растерянности и раздраженной насмешки.

Я повернул голову, вглядываясь в Сабира Лиариса и его повелителя Натана Клейорика, старшего брата Сигана. А за их спиной еще какие-то люди. Я присмотрелся к ним и поднялся на ноги.

— Может, я оплакиваю не её? — качнул я головой, глядя в глаза Правителю. — Я могу плакать и по себе, вы не находите?

— Возможно, — качнул он головой. — Зачем вы забрали тело девушки?

Но я смотрел уже мимо него, разглядывая служителей культа Близнецов. И ответил я скорее им, чем кому-то еще.

— Потому что есть определенны обстоятельства этому. Вы пришли за ней?

Рядом с Правителем встал уже немолодой мужчина в двухцвеной хламиде: