Жрец смерти

Никольская извинилась и вышла в дамскую комнату. Я же продолжала смотреть на фотографию, причем, признаюсь, весьма тупо.

Пользуясь отсутствием Никольской, я извлекла из своего рюкзака ту фотографию, что позаимствовала в школе на родине профессора. Выпускной снимок был сделан за два года до институтского. И Винокур сам на себя не походил. На школьной фотографии это был спортивный белобрысый парнишка с узким лицом, на институтской же плотный черноволосый тип с насупленными бровями.

Нет, речь шла не о том, что молодой человек сильно изменился за два года, а о том, что на фотографиях были запечатлены два совершенно разных человека. Винокур № 1 разительно отличался от Винокура № 2.

Вернулась Тамара Ильинична, и я показала ей школьную фотографию. Женщина внимательно изучила ее и сказала:

– Коли здесь нет. Определенно нет!

Я снова посмотрела на институтскую фотографию. Насупленный брюнет обладал отдаленным сходством с нынешним Винокуром. Да, если накинуть почти сорок лет, вообразить волосы седыми, присобачить мушкетерскую бородку – то это был он. То есть тогдашний Винокур был Винокуром нынешним.

И теперь главный вопрос для меня заключался в следующем: был ли школьный Винокур Винокуром нынешним?

И ответ на сей животрепещущий вопрос был несложен. Если Винокур № 1 не был Винокуром № 2, то он никак не мог быть и Винокуром № 3. И если я точно знала, что Винокур № 2 и Винокур № 3 – одно и то же лицо, то кто же тогда Винокур № 1? Тот самый Винокур, с которого все началось? Который приехал с Украины учиться в медицинский институт в Нерьяновск?

Тамара Ильинична жаждала поведать мне еще какие-то истории, но я быстро убедилась, что для моего расследования они неинтересны. Кто с кем спал и кто кому изменял – спустя сорок лет не имело особого значения.

Поэтому, вручив ей конверт с гонораром и оплатив счет, я покинула кафе.

Выйдя на улицу, подставила лицо прохладному ветру и задумалась. До центра города, где я остановилась в гостинице, можно было добраться на автобусе или маршрутке, но мне требовалось собраться с мыслями. Поэтому я решила прогуляться.

Итак, мое пребывание в Нерьяновске привело к поразительным результатам. Таким, которых я и сама не ожидала. Я подозревала, что Винокур не тот, за кого себя выдает. То есть он выдает себя за доброго доктора Айболита, а в действительности является Джеком-потрошителем. Но сейчас речь уже шла не о том, что Винокур притворщик и обманщик, а о том, что он вообще не Винокур! Потому что тот юноша, что прибыл сюда с Украины, никак не мог являться ни студентом-медиком, ни нынешним профессором.

Ну и кто же тогда второй и третий и куда подевался первый?

Я натянула на голову капюшон и поежилась. Нет, весна все же до Центральной России еще не дошла. Но холод помог мне сконцентрироваться.

Все гениальное просто. И все связанное с маньяками, вероятно, тоже. Если нынешний человек, известный всем как Николай Платонович Винокур, в действительности Винокуром не является, то, следовательно, является кем-то иным.

У меня пока не было возможности узнать, кем именно, но я была уверена, что рано или поздно я докопаюсь до этого. Потому что клубок постепенно разматывался.

Итак, на Украине жил Коля Винокур, которого все характеризовали исключительно положительно, который любил животных и помогал старшим, обожал своих родителей, сестренку и прочих родственников. Убивать их, избавляться от всего клана у него причин не было, даже будь именно тот Коля Винокур маньяком. Он мог бы убить отца, который, скажем, порол его каждый божий день или даже подвергал сексуальному насилию. Или мать, ругавшую его и внушавшую, что он – идиот, выродок и неумеха.

Но, насколько я могла судить, Винокуры жили дружно. Конечно, в семье не без урода, и у обыкновенных советских обывателей мог появиться на свет юный монстр, который, возмужав, стал монстром взрослым. Монстры не обязательно рождаются в семействах монстров, они сами такими становятся.

Эту тему мне углублять не хотелось, так как она затрагивала и меня саму. Но я рассуждала не о том, как я стала монстром, а как в оного превратился Коля Винокур.

Конечно, в возрасте шестнадцати или семнадцати лет парень мог вдруг почувствовать непреодолимую тягу к убийствам. Но дело в том, что один Коля не имел ничего общего с другим, на два года старше.

Значит – и эта мысль показалась мне парадоксальной, но единственно верной, – имелся и еще один Коля. Точнее, вероятно, даже и не Коля. Хотя, кто знает, может, и Коля, но отнюдь не Винокур. И возможно, не с Украины.

И этот второй Коля – так сказать, Коля-монстр – как-то умудрился превратиться в Колю-ангела. Нет, «превратиться» – неверное выражение. Он просто занял его место. Как? Совершенно очевидно: Коля-монстр убил Колю-ангела, присвоил его вещи, его документы, его жизнь.

От этого прозрения мне сделалось жарко, и я сбросила капюшон.

Да, произошла подмена – один Коля стал другим. Прежний, Коля-ангел, конечно, не мог существовать параллельно с Колей-монстром. От него требовалось избавиться. И Коля-монстр наверняка сделал это.