Жрец смерти

Честно признаюсь, что оробела, когда переступила порог апартаментов. Прежде всего оказалась в холле, который если и был меньше холла в моем детском доме, то ненамного. Я даже представить себе не могла, какова вся площадь жилища. И как только отец Зины смог здесь поселиться? Ведь вроде у него до недавнего времени были проблемы с законом…

Из глубин квартиры возник солидный мужчина в костюме, с красным лицом и усиками. Я шагнула к нему:

– Большое спасибо за гостеприимство, рада с вами познакомиться…

Зина дернула меня за рукав куртки и сказала с улыбкой:

– Это не папа, а один из его телохранителей. Федор, передай папе, что мы приехали!

Зина повела меня по квартире. Кухня была умопомрачительная. В тот момент там трудились сразу две женщины – молодая и старая (как выяснилось, экономка и повариха).

Затем мы прошли в столовую. Оттуда попали в зал, миновали зимний сад и поднялись на второй этаж, потому что квартира располагалась на двух уровнях. Наконец оказались в комнате, обставленной старинной мебелью. Меня поразили огромная кровать и удивительной формы телевизор, конечно, импортный – в детдоме у нас был старый, советский, вечно барахливший.

– Тебе нравится твоя комната? – спросила Зина и распахнула створки шкафа. Вернее, не шкафа, а примыкавшей к «моей» спальне гардеробной с разнообразными нарядами. – Извини, у меня так много барахла, что пришлось воспользоваться свободной площадью, дабы развесить. Ты можешь брать все, что тебе понравится. И не думай, будто я жертвую тебе ношеное – почти все вещи еще не распакованы, я их ни разу не надевала.

Я задумалась, стоит ли спрашивать, зачем Зина покупала такое количество шмоток, если у нее нет возможности их носить. Но тут раздалось покашливание, и я обернулась.

Отца Зины я представляла себе высоким, широкоплечим, неким подобием богатыря. Видимо, это было связано с теми историями, которые рассказывала о нем дочь. Однако передо мной стоял невысокий, сутулый мужчина с зачесанными назад светлыми, уже седеющими волосами, в очках с роговой оправой и с бледным, непримечательным лицом. Только вот глаза у него были цепкие, колючие, словно пронзающие тебя до мозга костей. И удивительного, редкого бирюзового цвета. Облачен отец Зины был в вельветовые штаны и домашнюю куртку, опять же вельветовую. Под кадыком я заметила у него смешной, несколько нелепый галстук-бабочку.

– Добрый вечер! – произнес он и протянул мне руку. Несмотря на то что у него был облик типичного профессора, рукопожатие оказалось крепким. – Рад приветствовать вас в своем доме. Причем сразу оговорюсь – это не наш дом, но и ваш тоже. Зинаида мне все рассказала, и я очень вам признателен. Очень! Вы спасли мою дочь. А я такое не забываю.

Мужчина говорил каким-то тусклым голосом, однако я поняла, что эти слова очень многое значат. И принялась благодарить отца Зины – его звали Аркадий Аркадьевич. Однако он, улыбнувшись, поклонился и исчез.

– У папы очень много дел, ты должна его извинить, – сказала Зина и увлекла меня в свою комнату. – Пойдем, я покажу тебе последнюю парижскую коллекцию. Я ведь была на прошлой неделе в Париже и купила себе кое-что…

– В Париже? – изумилась я. – По музеям ходила?

Зина звонко расхохоталась:

– Нет, по большей части по домам моды.

Миновали три недели, которые мне понадобились, чтобы прийти в себя и адаптироваться. Я быстро привыкла к тому, что меня обслуживали, как в старых книгах о дореволюционных временах. А потом заметила, что даже не обращаю внимания на то, что любое мое желание, любую мою прихоть готовы удовлетворить сразу три или четыре человека.

Если раньше Зина была настоящим книжным червем и вечной отличницей, то теперь она превратилась в светскую львицу. Моя подруга несколько раз брала меня на вечеринки, устраиваемые то у кого-то в огромной квартире, то на гигантской даче, то в закрытом ресторане или элитном ночном клубе, но я чувствовала себя там не в своей тарелке. Зина-то знала там всех, почти со всеми была на «ты». А что представляла собой я? Бывшая зэчка, к тому же с неоконченным средним образованием.

Поэтому я предпочитала оставаться у себя в комнате, смотреть телевизор или читать. С отцом Зины, Аркадием Аркадьевичем, я время от времени сталкивалась в домашней библиотеке. Казалось, он поглядывает на меня с одобрением, видя, как я ставлю прочитанную книгу на полку и беру новую. Мы перекидывались парой любезных фраз, но дальше этого дело не шло.

Можно было бы и дальше валяться на кровати и поглощать одну за другой интереснейшие книги, о существовании которых я раньше не имела понятия, но меня смущало одно – находилась я в этом доме на положении приживалки, бедной родственницы, которая сама ничего не делает, дохода не имеет, а живет за счет приютивших ее богачей.