Жрецы и фараоны. Сны

– Это когда ты замечаешь, какой красивый закат или восход, когда просыпаешься и ложишься спать с улыбкой, когда не раздражаешся по пустякам, когда удовольствие получаешь от самой жизни, а не от условностей и предметов, тебя окружающих. Я попробую задать один вопрос Кириллу с Татьяной, только заранее прошу простить меня, если он будет иметь для вас обидный оттенок. Судя по теории Кирилла, именно алчность – а я переведу это как жадность – движет всеми нашими помыслами: алчность заставляет нас лезть вверх по иерархической лестнице, не считаться с собственной совестью, если ее выводы мешают покорять Эверест карьерного роста, пренебрегать друзьями, если это – необходимое условие для прохождения на новый уровень. Знаете, но ведь этот мир устроен неким удивительным образом, а именно: если есть плюс, значит, где-то обязательно есть минус, если есть зло, значит, есть и добро, и если ты много имеешь, то с тебя и спрос будет большой. Я не буду говорить избитыми фразами, что деньги – это зло, ибо сам никогда больших денег не имел, а следовательно, и не смогу быть объективным, делая выводы о пагубности больших состояний. Одно я знаю наверняка: большие деньги делают человека их рабом. Вы постоянно думаете, как сберечь и приумножить свое состояние, как безопасно вложить и подешевле конвертировать, как снизить базу налогообложения и бороться с воровством подчиненных. Вся остальная жизнь отходит на задний план, человек становится эдакой машиной для приумножения собственного капитала, и практически всегда это происходит в ущерб семье и здоровью. Насколько я понял, родители Кирилла и Татьяны – более влиятельные люди, чем мы с Владимиром?

– Думаю, да, – улыбнулась Татьяна.

– Уверен, что да, – присоединился к ней Кирилл.

– Внимание, вопрос: скажите мне, дети более состоятельных родителей, а когда вы в последний раз сидели вот так вот беззаботно на природе, болтали ногами и спорили о философских категориях со своими предками?

Народ замолчал.

– Если честно, то я не могу вспомнить, когда мы вообще семейные посиделки устраивали, – сказал Кирилл. – И дача у нас есть, и яхта, но мы не бываем там семьей, всегда кто-то еще присутствует: коллеги отца, подружки матери, их разжиревшие дети…

– А мне и вспоминать нечего, – сказала Татьяна. – Я никогда не отдыхала вместе с Иезуитом.

Услышав имя Иезуита, Михаил искоса взглянул на Владимира, а тот нервно почесал затылок.

– Вот, – сказал Михаил, поднимая вверх указательный палец. – Получается, что и возможностей у ваших родителей больше, и денег, и влияния, и еще я не знаю чего, но все равно больше, а вы, тем не менее, проводите свой досуг не в кругу семьи, а в компании двух малообеспеченных ворчунов. Можете мне объяснить, почему?

– Вы сами уже ответили: они сильно занятые люди, – сказала печально Татьяна.

– И они променяли семью на благополучие, – продолжил Кирилл. Михаил с Владимиром, радуясь как дети, хлопнули друг друга по рукам.

– Один – ноль в пользу аксакалов, – констатировал Владимир.

– А то, – поддержал его Михаил.

– А я думала, мы имеем дело с умными, взрослыми и серьезными людьми, – наигранно сказала Ирина.

– Все мы ошибаемся, милочка, – кривляясь, произнес Владимир, поднялся из-за стола, взяв кувшин с водой, подошел к Михаилу, наполнил стакан и вылил его на голову друга.

Народ от смеха попадал со стульев.

– Вот такой он: простой, веселый и абсолютно незакомплексованный мой друг Владимир, – спокойно констатировал Михаил, вытирая лицо рукой. – И я готов простить ему любую выходку, даже эту… Хотя нет, пожалуй, я его все-таки покалечу…

С этими словами Михаил вскочил из-за стола и бросился вдогонку за ретировавшимся товарищем. Владимир с криком «убивают!» бросился наутек. Вся компания, увлеченная действом, двинулась следом, крича и улюлюкая. Вбежав в воду по щиколотки, мужская часть компании принялась бороться, валя друг друга с ног. Девчонки прыгали рядом и визжали от удовольствия.

– Ты за кого? – поинтересовалась Ирина.

– А мне все равно! – смеясь, выкрикнула Татьяна.

– И мне тоже, – подхватила Ирина, и девчонки принялись кричать еще громче.

Мужчины валяли друг друга в песке, толкались и всячески расходовали свою богатырскую силушку, да так, что, в конце концов, глубоко дыша, попадали, обессиленные, навзничь…

– Вот так всегда, – прервала мужское сопение Татьяна.

– Точно, – игриво надувшись, поддержала Ирина.

– А я что тебе говорила…

Девчонки разговаривали друг с другом, делая вид, будто никого вокруг нет. Мужчины напряглись, пытаясь понять смысл сказанного. В какой-то момент они даже перестали громко сопеть, но физиология есть физиология, и сопение вновь продолжилось.

– Господа! – обратился к лежащим Владимир. – Над нами или издеваются, или из нас делают дураков… Или одно из двух… Мы тут, можно сказать, за них в смертельной схватке участвовали, а они все равно с надутыми губками.

– Вы тут, – передразнивая Владимира, сказала Ирина, – устроили богатырские игрища с демонстрацией своих достоинств и с сотрясением воздуха, растратили все силы и улеглись штабелями.