Жрица

Я снимаю повязку с руки и отнимаю от кожи засохший, похожий на глину пласт. Присматриваюсь к ране, все еще не ужасно, просто плохо. Это хорошо. Наношу новый слой смеси и снова перетягиваю.

— На вашу территорию могут зайти чужаки? С одной тенью? — Я поворачиваюсь к ним и только тут замечаю, что на столе стоит тарелка с куском пирога для меня.

— Только свои. — Рутил выглядит удивленным, но виду не подает.

— Что будет, если зайдут?

— Если с миром, то выслушаем, если с войной, то дадим бой. Но остаться здесь позволят только своим.

— Почему?

— Кто-то может прийти за тобой?

Когда он начинает задавать вопросы, вместо того чтобы отвечать, я пожимаю плечами, отворачиваюсь, мою плошку.

— Спасибо за кров и помощь, ребят, — честно признаюсь, говоря то, что не собиралась. — Я постараюсь не накликать беду на ваш дом. Спокойной ночи.

Перед тем как лечь в постель, я смотрю на настоящие звезды, проверяя, нет ли красной планеты. Ее появление на небе знаменует собой конец для меня и девочек. Но я еще не проиграла. Просыпаюсь на рассвете. Умывшись холодной водой и, набрав немного с собой, ухожу в лес. Нахожу поляну с земными звездами и собираю увядшие за ночь цветы. Святящееся вещество еще осталось в лепестках, и если выделить его правильно, то этим порошком можно развеять темноту вместо огня. Набрав небольшой мешочек, я возвращаюсь в дом. Верба снова хозяйничает, выдав мне котелок, уходит кормить Иву. Думаю, показное молчание — последствие вчерашнего разговора и моего отказа откровенничать. Обижать девчонку я не хотела, но тишина мне по нраву.

Растерев в кулаке цветы, закидываю их в воду и оставляю выпариваться. Через пару часов появится осадок на стенках, его останется только просушить. Я возвращаюсь к своему плетению, оставленному вчера, когда появился Туман. За монотонным занятием мои мысли снова возвращаются к переходу через горы. Хорошо бы взять какой-нибудь еды, хоть бы и пироги Вербы, воды из озера будет достаточно. С той стороны гор должно быть недалеко до другого селения, несколько дней пути, но там я не останусь. Там нужно будет пустить ложный слух о том, куда я направляюсь, если хаас возьмет след. И дальше уже дело случая: любая тропа, выбранная наугад, либо уведет меня дальше, либо нет. Больше ничего не спланировать, просто придется быть вдвойне осторожнее. Я ушла от Ардара, уйду и отсюда.

Верба возвращается на кухню и, бросив на меня красноречивый взгляд, принимается нарезать овощи.

— Лошадь можно пока оставить? — между делом интересуюсь, продолжая плести ленту.

— Я не знаю.

— Где Рутил?

— Ушел.

— Он ничего не говорил о решении вождя?

— Нет.

— Тебе нужна помощь?

— Нет.

— Ты злишься или обижена?

— Злюсь.

— Не стоит. — Я примирительно развожу руками, едва Верба оборачивается, понимая, что ее подловили. — Так уж вышло, у меня есть тайны. Я не открою их ни тебе, ни кому-то другому. Я молчала, когда ваш палач макал меня в воду, и тем более не стану говорить теперь, когда ты и так сказала очень много.

— Туман забрал тебя, и я хотела помочь.

— Помогла. По крайней мере, я больше не вишу в тюрьме. Но ты мне ничего не должна, Верба, большую часть ты сделала сама.

Она морщит лоб и кривит губы, едва сдерживая слезы в широко распахнутых глазах. Юная, наивная, еще напуганная тем, что пережила, девочка, так похожая на моих. Ни внешностью, а взглядом. Ищущим, верящим, беспокойным. Мне хочется пообещать ей, что все будет хорошо, но тогда я солгу. Пройдет не один год, прежде чем воспоминания потускнеют, и тогда она сможет думать и говорить об этом без слез в глазах. Хотя бы потому, что все закончилось хорошо.

Мои воспоминания, к примеру, все так же остры. Я режусь о них и истекаю кровью. Всегда.

Я берусь за свои узелки, убедившись, что мы друг друга понимаем. Верба ставит на стол миску с початками кукурузы и кивает на них, когда я поднимаю голову.

— Вот, можешь почистить, — скрывая улыбку, говорит она и возвращается к своему занятию. У меня вырывается смешок, отложив плетение, очищаю початки от лишней листвы и волосков. — И еще я хотела сходить на рынок, когда дочка проснется, но мне не справиться с Ивой и корзинкой за раз.

Я киваю, пропуская мимо ушей большую часть последующей болтовни Вербы. Порывистое объяснение с ней было необдуманным, и теперь о приятной тишине и речи не идет. Вопреки всему мне приятна ее компания. Наивность и отсутствие притворства делают Вербу очень открытой, и мне не хочется испортить это. Боги справятся сами. А если я не сумею уберечь Иву, то мы втроем окажемся крепко связаны навсегда.

Закончив с кукурузой, я передаю миску Вербе и принимаюсь соскабливать напыление со стен котла ножом. Осторожно снимая пальцами слои с лезвия, складываю в плошку, на коже остаются мелкие как песчинки частицы, отчего она серебрится словно металлическая.

— Что это будет? — Верба снова проявляет интерес, но это уже по-другому. Она не ведет себя как любознательный ребенок.

— Порошок светится в темноте, и он легкий. В дороге может пригодиться.

— Ты уйдешь? — вдруг удивленно спрашивает она.

— Конечно.