Жрица

Вдалеке появляется конь Рутила, бредет устало, и хаасы спешиваются, едва завидев нас. Сапсан забирает пару сумок себе на плечи, а лошадь они ведут под уздцы. Туман поднимается им навстречу, вместе они перебирают запасы, перекладывают их, учитывая разницу в весе между наездниками, стелют тряпки для ночевки, жарят мясо на ужин, на этот раз с солью и перцем. А я стою у реки, почти касаясь воды, до тех пор, пока хаасы не затихают. Смотрю в небо на загорающиеся звезды. Мне совсем не хочется спать, и только унылая рассудительность заставляет лечь на землю рядом с костром, ибо завтра я заставлю хаасов гнать лошадей во весь опор, чтобы наверстать потерянные из-за раны дни, и лучше держаться в седле крепко. Перед тем как заснуть, проверяю в кармане лист от Иаро.

Следующим вечером я снова держусь в стороне, пока Туман не заставляет сесть рядом и следить за мясом на огне, потому что сам он занят тем, что проверяет целостность охотничьих снастей, и стеречь меня не может, а значит, мне надлежит находиться на расстоянии вытянутой руки. Я еще помню принесенный сахар и, как прирученная собака знаю свое место, потому без лишних отговорок сажусь напротив, снова наблюдая суровый взгляд сквозь всполохи огня. Рутил заводит привычную тихую песню, натачивая топор, а Сапсан перечитывает записи, порой косясь в мою сторону. Я легко улыбаюсь, поймав один такой изучающий взгляд. Что-то у него опять не сходится.

Подтянув колени к груди и уложив на них руки, а поверх — подбородок, я отрыто смотрю на Сапсана. Мне не хватает разговоров с ним. Я знаю, что сейчас его гложет любопытство о Древних Богах, но он не задает вопросов, стесняясь остальных. Сапсан не ищет выгоды, узнавая новое, он пытается разобраться в том, что Боги нарочно спутали. Может быть, я даже могла бы довериться ему. Ведь есть Иаро, который просто дал мне уйти, ничего не потребовав взамен, может, и Сапсан такой. И если попросить, он поможет освободиться.

Я смотрю на него. Он юн и добр, немного наивен, но верный. Славный малый.

Сапсан бросает на меня очередной взгляд и, уже поймав мой, скупо улыбается от неловкости.

Нет. Ты не предашь свое волчье племя, как я не предам свое.

— Пойду воды принесу, — объявляю всем и, повернув мясо на огне другим боком, собираюсь встать.

— Я схожу. — Вскакивает Сапсан и торопливо уходит к реке.

Меня смешит эта готовность помогать, даже когда не просят, и, провожая его взглядом, натыкаюсь как на каменную кладь на суровые, злые глаза Тумана. От растерянности даже поднимаю вверх руки: я не ворожу, нет моей вины. Туман выглядит так, будто собирается снова проткнуть мою ладонь ножом, я чую от него ярость вперемешку с ненавистью. Это не страшит, особенно когда рядом вода, но меньше всего сейчас мне нужна очередная рана.

— Я ничего не делала.

Даже Рутил перестает петь, ощутив напряжение.

— Ну-ка пойдем. — Отложив топор, он тянет за рукав Тумана. Тот упирается:

— А с ней…

— Да не надо ее охранять, не понял еще? — в сердцах восклицает Рутил и уводит Тумана далеко в сторону, я даже не могу увидеть их за кустами в темноте. И не подслушиваю. Возвращается Сапсан и, застав меня у костра в одиночестве, протягивает флягу, вопросительно кивая. Я пожимаю плечами. Мне не интересно.

— Расскажи об озере, из которого вышли Боги, — почти шепотом прошу я, вновь перевернув мясо. — Почему так важно оставаться на тех землях? Можно ведь увести женщин и детей, обосноваться подальше, там, где нет яда, а воины вроде Тумана могут жить возле озера по нескольку месяцев и меняться меж собой. — За все дни я не придумала ничего лучше, как ни силилась, и по-прежнему не нахожу объяснения, зачем кому-то из Богов заставлять хаасов жить в предгорье.

— Думаешь, мы не пытались спасти наших детей? — Сапсан сдержан, он не выказывает негодования, только я все равно вижу, что мои слова ранят его. — Ты жила в доме Рутила, эта часть селения строилась в отдалении, и несколько лет назад территория еще была пригодна для нас, а теперь все умирает и там. Мудрая как Сова поверила и убедила вождя в том, что земля действительно может быть отравлена, но почему мы начали вымирать? Разве не должны были тела привыкнуть и измениться? Это не яд, Жрица, это чья-то злая воля. Туман был единственным, кто вызвался отыскать демона, способного снять проклятье, и мне не известно, скольких они с Пауком замучили, прежде чем отыскать тебя, но твои молитвы действительно спасут нас.

Отчасти Сапсан прав, и хаасы действительно, выживая на одной территории, могли бы приспособиться, но яд бывает разный, и этот мог отравить землю и все живое на ней не сразу. Но слепая вера в меня еще хуже, чем вера в Богов, потому что, когда я не смогу оправдать ожиданий, меня скорее всего казнят, бросив в огонь. Я думаю, что в тихих землях наверняка нет никого, кроме ниад, а дикие леса уже уничтожили все следы пребывания человека. Там не найти тайных знаний и абсолютно не на что надеяться.

— Расскажи об озере, — повторяю, опасаясь возвращения остальных, нас прервут, и я ничего не разузнаю. — Все, что можешь.