Жрица Изиды

— Принеси мне шкатулку из слоновой кости, — сказала она нубийке.

Сев на каменную скамью на площадке курии, Альциона поставила шкатулку на колени. Она долго смотрела на маленьких амурчиков, образующих фриз ящика, и на Венеру, украшавшую крышку. Ведь это был залог любви Омбриция, его свадебный подарок. Медленно она открыла шкатулку. Хрупкие руки ее потрогали тяжелые браслеты. Вдруг она взяла коралловое ожерелье и прижала его к губам. Но тут же пронзительно вскрикнула. Ей показалось, что она снова ощутила на губах своих страшный поцелуй, которым дерзкий трибун некогда овладел ее чувствами и сердцем.

— Я не хочу оставаться здесь… — сказала Альциона. — Проводи меня к Гельвидии.

Обе женщины оделись в длинные столы, закутали головы покрывалами и вышли на шумные и кишевшие народом улицы.

Альциона застала Гельвидию под колоннадой атриума, среди улыбающихся статуй, у журчащего фонтана, каскадом спадавшего в имплювиум. Перед ней стояли ткацкие пяльцы, а на яшмовом столике с грифоновыми ножками лежали разноцветные мотки шерсти. Но в эту минуту Гельвидия оставила работу, чтобы взглянуть на своего второго, двухлетнего ребенка, спавшего в тростниковой колыбельке, похожей на лодку. Услышав шаги Альционы, она подняла голову и воскликнула:

— Посмотри, какой он хорошенький! Когда он спит, он похож на Гельвидия.

Иерофантида смотрела на ребенка, не говоря ни слова. Гельвидия встала. Обе женщины взглянули друг на друга и взялись за руки. Они составляли полный контраст. В спокойных глазах темноволосой и величественной Гельвидии, в ясном лице ее, было выражение силы и спокойствия, свидетельствовавших о полном счастье. Наоборот, казалось, что бурный ураган скрутил огненные волосы на голове Альционы. Черты лица ее были взволнованы, и страстные чувства окружили глаза ее темной синевой.

— Что с тобою сегодня? — спросила жена дуумвира.

— Ничего, но я должна непременно услышать твой голос. Спой мне гимн, который так любит Гельвидий, Песнь дориянки.

— Я не хочу, — сказала Гельвидия. — Эта песня всегда расстраивает тебя.

— Сегодня она меня не расстроит. Спой, если любишь меня, я прошу тебя, даже требую!

С этими словами Альциона сняла лиру черного дерева с инкрустациями из слоновой кости, висевшую на золоченом гвозде колонны. Она вложила ее в руки подруги и заставила ее сесть возле колыбели малютки. Покоренная ее ласками, Гельвидия не противилась и, повинуясь властному взгляду девушки, запела низким голосом страстную песнь, сложенную в бурном ритме:

В лесах дикой горы
Я спала на камне.
Свистела буря; под ветвями
Бог Солнца, Аполлон, предстал передо мной.
Огонь кудрей его горел сквозь тучи,
И взор его, как стрелы света, пронзил меня.
      Пораженная в сердце,
      Я томилась любовью,
      Грустна и бледна, я влачила
Безотрадные ночи в пустынной пещере.
      И в злобе,
      Я прокляла день,
      И рвала, презренная рабыня,
Влажные волосы над бледным ручьем.
Но я увидала тебя, на военной колеснице,
Один, свободный, гордо ты стоял, как лучезарный герой…
И мне показалось, что вновь увидела я властелина, бога,
      Моего солнечного царя!
Я буду хранить огонь твоего жилища,
Бросать я буду твое копье,
И встану на твою прекрасную колесницу,
О, муж, в ком бьется сердце льва!
Я вырвала стрелу из моего сердца
С тех пор, как я увидела тебя, герой, мой господин,
С тех пор, как улыбнулось мне твое солнечное око
      О, сын Аполлона!

Альциона слушала неподвижно, обвив руками колонну и прижавшись головой к ее желобкам. Но когда Гельвидия, увлекаемая ритмом поэтической песни, закончила ликующим возгласом, Альциона бросилась к ней, выхватила у нее лиру и воскликнула:

— Довольно! Остановись! У тебя есть муж, герой, сын Аполлона, а у меня, у меня нет никого!

— Я так и знала, — сказала Гельвидия, сжимая ее в объятиях с нежностью, смешанной с досадой. — Зачем ты заставила меня петь эту песнь?

— Я хотела знать, хватит ли у меня силы привлечь моего героя. Ну, вот, я думаю, что хватит.

— О ком говоришь ты?

— О консуле Омбриции Руфе, который должен приехать в Помпею.

— Несчастная! Так ты не знаешь, что он находится во власти страшной и развратной женщины, злой волшебницы, адской колдуньи!

— Я знала это давно по своим сновидениям.

— Ты думаешь, что сможешь вырвать его у этой женщины? Ты только погубишь себя.