Жуков. Маршал на белом коне

Однажды Сталин, заведя разговор о том, кто из великих русских полководцев, Суворов или Кутузов, искуснее, а стало быть, более велик и значим для истории, вдруг сказал: «Если бы можно было распоряжаться личными качествами людей, я бы сложил качества Василевского и Жукова вместе и поделил бы между ними пополам».

Глава тридцать вторая На огненной дуге

«Никто никогда не называл его добрым…»

Война есть война. И на ней, как любил повторять Жуков, расчёт с просчётом по соседним тропинкам ходят…

Немцы были сильно угнетены столь масштабной и почти непоправимой неудачей под Сталинградом. Им хотелось скорого реванша. И Манштейн добыл для фюрера, пусть ограниченную, но всё же победу, которая на какое-то время скрасила мрачную атмосферу, царившую на Восточном фронте после кошмарной сталинградской зимы. Группа армий «Юг» провела успешный контрудар и отбила у Красной армии Харьков. Потом Белгород. Но, как оказалось, ненадолго.

Основные события, в которых скрестят свои шпаги два талантливейших полководца Второй мировой войны — Жуков и Манштейн, были ещё впереди. Но прелюдия уже звучала рокотом моторов танков новых типов, которые подходили к районам сосредоточения, накапливаясь там в дивизии и корпуса, и которые, как предполагал Гитлер, наконец должны были «сокрушить оборону русских».

В оперативном приказе войскам Гитлер сгруппировал задачи и мероприятия по обеспечению новой операции: «…я решил: как только позволят погодные условия, провести в качестве наступательного удара этого года операцию “Цитадель” …данному наступлению придаётся особое значение. Необходимо осуществить его быстро и с большой пробивной силой. Оно должно передать инициативу на эту весну и лето в наши руки.

В связи с этим все приготовления осуществлять с величайшей осмотрительностью и энергичностью. На всех главных направлениях использовать лучшие соединения, лучшее оружие, лучших командиров, большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой обязан проникнуться пониманием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна послужить факелом для всего мира.

…Цель наступления посредством массированного, беспощадно и быстро проведённого каждой из атакующих армий наступательного удара из района Белгорода и южнее Орла окружить находящиеся в районе Курска силы противника и концентрированным наступлением уничтожить их».

Советская разведка в годы войны работала хорошо. Уже 12 апреля Сталин читал переведённый с немецкого текст директивы № 6 «О плане операции “Цитадель” немецкого Верховного командования». Документ ещё не имел подписи Гитлера. Он в эти дни тоже внимательно изучал план своих генералов. Подпишет его через три дня.

Жуков отбыл в район Курска ещё 18 марта.

Генерал-адъютант Минюк вспоминал: «…для него (спец-поезда. — С. М.) не зажигался запретный красный свет даже перед крупными станциями городов — всё зелёный и зелёный. Мы чем-то напоминали пожарных, спешащих отвратить случившуюся беду. И это было именно так…»

На одной из станций поезд замедлил ход и повернул на запасной путь. Кругом руины станционных построек после недавнего авианалёта. Машины быстро выгрузили. Состав начали маскировать.

Офицер, прибывший из штаба Воронежского фронта, передал Жукову карту с нанесёнными на ней позициями своих войск и войск противника:

— На последний час, товарищ Маршал Советского Союза.

Жуков сориентировался по карте, уточнил место расположения штаба фронта и сказал:

— В штаб — потом. А сейчас — к фронту. — И, натягивая фуражку на глаза, кивнул офицеру связи: — А почему руки дрожат?

— Штаб фронта в другой стороне, — ответил офицер. — А там… куда вы хотите ехать… Оттуда, по сведениям разведки, наступает танковый корпус СС.

— И что — страшно? — Жуков посмотрел в глаза офицеру.

Тот ничего не ответил.

Жуков сел на переднее сиденье «хорьха» и повторил:

— К фронту.

Дорога была разбита. Машину швыряло по раскисшим колеям. Жуков торопил водителя.

Из воспоминаний Александра Бучина: «…ожила полузабытая картина ближнего тыла отступающей армии. Жуков с окаменевшим лицом смотрел на мчавшиеся навстречу грузовики, набитые солдатами, ездовых, беспощадно нахлёстывавших лошадей, и тянувшиеся по обочинам группы солдат в грязи с головы до ног. Правда, почти все с оружием. Георгий Константинович бросил по поводу этого одобрительную реплику. И замолчал, следя за маршрутом по карте.

Нас не остановили даже попадавшиеся время от времени немецкие самолёты, обстреливавшие дорогу. Конец путешествия пришёл внезапно — раздались гулкие выстрелы танковых пушек. Просвистели болванки. Задний ход, разворот — и назад, в Обоянь. Несколько снарядов подняли фонтаны грязи. Немецких танков мы так и не увидели, но они были близко — на расстоянии прямого выстрела. Если бы мы ехали по-прежнему, то через минуту-другую вкатились бы в боевые порядки авангарда танкового корпуса СС. Потом выяснилось, что на карте, вручённой маршалу, был неверно нанесён передний край — указан рубеж, с которого наши войска уже отступили.