Жуков. Портрет на фоне эпохи

В «нормальной» ситуации, когда соединение А испытывает трудности с прорывом неприятельской обороны, а у соединения Б наступление идет успешно, можно рассчитывать, что логика, стремление победить или просто желание сберечь жизни солдат побудят командование приостановить наступление соединения А, чтобы усилить наступление соединения Б. Советское командование, Конев в частности, уже действовали подобным образом во многих операциях. 17 апреля Сталин предложил Коневу разумное решение: «Нельзя ли, перебросив подвижные войска Жукова, пустить их через образовавшийся прорыв на участке вашего фронта на Берлин?» Но Конев воспротивился, ссылаясь на то, что это вызовет сильное замешательство. Верховный главнокомандующий не стал настаивать. Он мог лишь констатировать, что механизм конкуренции между двумя командующими, запущенный им, работает. У Жукова не осталось выбора: он вынужден был отправлять своих людей на штурм Зееловских высот, иначе Берлин был бы взят Коневым.

День 17 апреля стал для советских войск еще более страшным. Конечно, оборонительный рубеж по гребню высот был захвачен 8-й гвардейской и 5-й ударной армиями, и русские вышли на плато, нигде не удалось осуществить прорыв немецкой линии обороны. 18 апреля стало кульминационным моментом сражения. Немцы дрались с энергией отчаяния, но вынуждены были оставить свою главную линию обороны. В ночь с 19 на 20 апреля 1945 года битва на Одере завершилась. Советские войска преодолели последнее организованное сопротивление. За четыре дня они продвинулись на 30 км на фронте шириной 70 км. IX армия, исчерпавшая все свои резервы, теперь представляла собой неорганизованную толпу, бегущую на запад. За четыре дня она потеряла 12 000 человек убитыми и более 10 000 пленными. Для сравнения: это в четыре раза больше безвозвратных потерь VI армии Паулюса в боях за Сталинград с 13 сентября по 18 ноября 1942 года! Если верить данным генерала Кривошеева[704], в Берлинской операции, включая бои в городе, 1-й Белорусский фронт потерял убитыми 37 610 человек (больше 2825 поляков). Таким образом, потери в битве на Одере оцениваются приблизительно в 27 000 человек убитыми[705] – по мнению одних историков, это чрезмерно заниженная цифра, по мнению других – слишком завышенная. К этим потерям следует добавить 743 танков и САУ (цифра, приведенная Хейнрици)  – это количество боевых машин полностью укомплектованной танковой армии.

В своих «Воспоминаниях» Жуков частично признает, что неблестяще проявил себя перед Зееловскими высотами:

«Ошибок не было. Однако следует признать, что нами была допущена оплошность, которая затянула сражение при прорыве тактической зоны на один-два дня.

При подготовке операции мы несколько недооценивали сложность характера местности в районе Зееловских высот… Правда, на подготовку Берлинской операции мы имели крайне ограниченное время, но и это не может служить оправданием.

Вину за недоработку вопроса прежде всего я должен взять на себя. […]

Сейчас, спустя много времени, размышляя о плане Берлинской операции, я пришел к выводу, что разгром берлинской группировки противника и взятие самого Берлина можно было бы осуществить несколько иначе. […]

Взятие Берлина следовало бы сразу, и в обязательном порядке, поручить двум фронтам: 1-му Белорусскому и 1-му Украинскому, а разграничительную линию между ними провести так: Франкфурт-на-Одере – Фюрстенвальде – центр Берлина. При этом варианте главная группировка 1-го Белорусского фронта могла нанести удар на более узком участке и в обход Берлина с северо-востока, севера и северо-запада. 1-й Украинский фронт нанес бы удар своей главной группировкой по Берлину на кратчайшем направлении, охватывая его с юга, юго-запада и запада.

Мог быть, конечно, и иной вариант: взятие Берлина поручить одному 1-му Белорусскому фронту, усилив его левое крыло не менее чем двумя общевойсковыми и двумя танковыми армиями.

При этом варианте несколько усложнилась бы подготовка операции и управление ею, но значительно упростилось бы общее взаимодействие сил и средств по разгрому берлинской группировки противника, особенно при взятии самого города. Меньше было бы всяких трений и неясностей»[706].

Но старый маршал не говорит, что не только не желал сотрудничать с Коневым, но и включился в навязанное Сталиным порочное состязание с соседом с юга. Следует признать, что Коневу было легче – ему противостоял значительно более слабый противник. С 16 по 20 апреля он продвинулся вперед на 140 км, тогда как Жуков всего на 40. 20-го танкисты 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко заняли Цоссен, в 25 км южнее Берлина, где находился Генеральный штаб немецких сухопутных сил. К концу дня Коневу стало известно, что Жуков наконец полностью прорвал оборону германской IX армии, и его танковые соединения вышли на оперативный простор. В 19:40 он направил следующий приказ командующим двумя своими танковыми армиями, Рыбалко и Лелюшенко: «Войска Маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина.