Жуков. Портрет на фоне эпохи

В январе 1948 года, параллельно с расследованием «трофейного дела», на окружение Жукова оказывалось постоянное давление со стороны органов госбезопасности. Бучин, его верный водитель, был отозван в Москву. Жуков написал письмо Власику, могущественному начальнику личной охраны Сталина, в котором просил отменить это решение. Власик в присутствии Бучина бросил в мусорную корзину (так у авторов. Бучин же в своих воспоминаниях пишет: «Он, не распечатывая, сунул его под стекло на столе».  – Пер.), потом уволил из МГБ. Второе письмо, адресованное Берии, осталось без ответа. Затем были арестованы Телегин и два адъютанта Жукова: полковник Семочкин и генерал Минюк, а также генерал Сиднев из представительства НКВД в Берлине. Уже после смерти Сталина Телегин напишет Молотову из тюрьмы: «Я был арестован в Ростове без предъявления ордера и доставлен в Москву во внутреннюю тюрьму МГБ. Здесь с меня сразу содрали одежду, часы и проч., одели в рваное, вонючее солдатское обмундирование, вырвали золотые коронки вместе с зубами, подвергли и другим унизительным издевательствам. После этой „предварительной обработки“ я был вызван министром Абакумовым, который… потребовал, чтобы я признался в своей „преступной работе“ против Партии и Советского государства. Когда же я потребовал, чтобы мне предъявили конкретные обвинения в моих преступлениях, министр […] заявил мне: „Это ты скажешь сам, а не будешь говорить – отправим в военную тюрьму, покажем тебе, где раки зимуют, тогда заговоришь!“ Оскорбляя и издеваясь, следователи и руководство МГБ требовали от меня показаний о „заговоре“, якобы возглавлявшемся Жуковым Г.К., Серовым И.А. и мною…»[770]

В том же январе 1948 года Жданов предъявил Жукову признания его адъютанта Семочкина. 12 января Жуков ответил письмом: «Обвинение меня в том, что я был враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал о роли т. Сталина в Великой Отечественной войне, не соответствует действительности и является вымыслом. Факты, изложенные в заявлении Семочкина, состряпаны Семочкиным и являются результатом того, что Семочкин в конце 1947 года узнал о характере клеветнического заявления Новикова лично от меня. Я признаю, что допустил грубую и глубоко непартийную ошибку, поделившись с Семочкиным о характере заявления Новикова. Это я сделал без всякой задней мысли и не преследовал никакой цели. […] Пункт обвинения меня в непартийном выступлении во Франкфурте перед „союзниками“ не соответствует действительности, что, наверное, может подтвердить т. Вышинский, который был вместе со мною и лично выступал. […] Прошу Центральный Комитет партии учесть то, что некоторые ошибки во время войны я наделал без злого умысла, и я на деле никогда не был плохим слугою партии, Родине и великому Сталину. […] Я даю крепкую клятву большевика не допускать подобных ошибок и глупостей. […] Прошу оставить меня в партии. Я исправлю допущенные ошибки и не позволю замарать высокое звание члена Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)»[771].

Объяснения и клятвы маршала совершенно не подействовали на комиссию Жданова. 20 января 1948 года политбюро, основываясь на ее выводах и рекомендациях, издало постановление по Жукову:

«Тов. Жуков, в бытность Главкомом группы Советских оккупационных войск в Германии, допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской Армии. Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей.

В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т. д.

В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и сверх того еще до 30 килограммов разных серебряных изделий, до 50 дорогостоящих ковров и гобеленов, более 60 картин, представляющих большую художественную ценность, около 3700 метров шелка, шерсти, парчи, бархата и др. тканей, свыше 320 шкурок ценных мехов и т. д. […]

Будучи вызван в Комиссию для дачи объяснений, т. Жуков вел себя неподобающим для члена партии и командира Советской Армии образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения.

Указанные выше поступки и поведение Жукова на Комиссии характеризует его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении.

Учитывая все изложенное, ЦК ВКП(б) постановляет: