Жуков. Портрет на фоне эпохи

Модель с середины октября знал о готовящемся против его армии наступлении, день и час начала которого советские перебежчики сообщили ему за неделю до 25 ноября; также германская разведка якобы получила сведения о подготовке русскими наступления на этом участке фронте от своего агента в Москве Макса, но этот вопрос до конца неясен. В общем, у Моделя было время переместить свои танковые резервы в центр, усилить оборонительные рубежи и подвезти дополнительные боеприпасы. Еще три танковые дивизии, оставшиеся в резерве группы войск, были приведены в максимальную боевую готовность. Жукову предстояло наткнуться на мощную систему обороны, о чем он не знал из-за отсутствия достоверных разведданных о противнике. Это незнание можно поставить ему в упрек.

Сражение началось 25 ноября, в 07:50. Стояла жуткая погода: низкая облачность, сильнейший снегопад, плотный туман,  – 10 °C. Артиллерии приходилось бить вслепую, авиация не могла подняться в воздух. В течение первых четырех суток советским войскам с огромным трудом удалось на разных участках продвинуться от 15 до 45 км. Везде прорывы были узкими, в тылу Красной армии оставались неприступные города и деревни, укрепленные немцами. Рельеф местности был отвратительным: болота, леса, овраги, слабо развитая дорожная сеть, из-за чего на дорогах возникали страшные пробки. С 29 ноября продвижение советских войск остановилось: начало чувствоваться прибытие немецких резервов. Жуков подгонял Конева и Пуркаева, постоянно требуя предпринимать новые атаки. Потери были слишком значительными для весьма скромных достигнутых успехов; немцы упорно оборонялись. На следующей неделе немецкие танковые дивизии контратаковали и срезали советские вклинения. Один танковый и один механизированный корпуса были окружены и уничтожены. 30-го стало ясно, что советская сторона проиграла сражение. Но Жуков упорствовал. Он думал, что 41-я и 22-я армии Калининского фронта смогут то, что не удалось 20-й армии. Затем, когда наступление 41-й и 22-й армий тоже сорвалось, перенес свои надежды на 39-ю армию, которая ударом с севера могла бы прорвать немецкий фронт. Затем снова обратил взор на 20-ю армию. Все тщетно.

Операция «Марс»

Деятельность Жукова приобрела лихорадочный характер. На маленьком самолете По-2 или на машине он носился с КП на КП, из штаба в штаб: с фронтовых в армейские, из армейских в корпусные, из корпусных в дивизионные, день и ночь, без сна и отдыха. Он уговаривал, упрашивал, угрожал, рычал. Снимал с должностей одних генералов и назначал других, но эта ярость не давала иного результата, кроме возобновления атак обескровленной пехоты и танковых корпусов, в которых оставалось по 20–30 танков вместо 200. Это была бессмысленная бойня, ответственность за которую несет только Жуков, и никто, кроме него. Масла в огонь подливал Сталин, ежедневно сообщая ему об «исторических» победах Василевского под Сталинградом. Снедаемый завистью, Жуков выплескивал досаду на подчиненных, которых без жалости вновь и вновь бросал в бой.

1 декабря Сталин оставил все иллюзии относительно «Марса» и передал Василевскому силы и средства, приберегавшиеся Жуковым для «Юпитера». Тем не менее 7 декабря Жуков получил разрешение предпринять новую общую атаку. «Если в этот раз получится, мы сможем начать „Юпитер“». Сталин сделал вид, что поверил, потому что ему нравилось упрямство заместителя; а главное, благодаря ему вокруг Ржева удерживалось много танковых частей немцев, которые могли бы находиться под Сталинградом. Поэтому Жукову были даже отправлены некоторые подкрепления: из отставки отозвали старых и больных офицеров, части укомплектовали новобранцами из Средней Азии, не имевшими практически никакой боевой подготовки, у механиков-водителей танков в активе было всего по пять часов вождения… 11 декабря Жуков снова запустил мясорубку. Его войска продвинулись на полтора километра, которые были отбиты немцами в первой же контратаке. 13 декабря Сталин отнял у Жукова последний козырь для операции «Юпитер» – 3-ю танковую армию Рыбалко – и отправил ее на юг. Оскорбленный и уязвленный, в следующие шесть дней Жуков продолжал бесноваться и посылать людей в атаки. 14 декабря он, потеряв над собой контроль, приехал лично сместить командующего 41-й армией генерала Тарасова, которому угрожал и унижал его при его подчиненных. Он сам принял на себя командование 41-й армией. Его атака – это следует признать – увенчалась успехом; она позволила двум корпусам выйти из окружения четырьмя немецкими танковыми дивизиями и спасти треть своего личного состава. Но о возобновлении наступления не могло быть и речи. Жуков согласился остановить бойню только 20 декабря.