Жуков. Портрет на фоне эпохи

Мы оставили Жукова 13 июля на Воронежском фронте, куда Сталин отправил его посмотреть, что происходит. Накануне, на равнине перед Прохоровкой, 5-я гвардейская танковая армия преждевременно начала контратаку, стоившую ей половины ее танков. Продвижение сил Манштейна, уже остановленное на других участках, на этом было лишь значительно замедлено. Через четыре дня оно окончательно прекратилось по различным причинам. 10 июля союзники высадились на Сицилии. Сопротивление им было слабым. Гитлер был убежден: скоро за этим последует высадка в континентальной Италии. Где взять войска для ее отражения, как не в России? Гитлер решил забрать у Манштейна его главную ударную силу – II танковый корпус СС, чтобы отправить его в Рим на защиту Муссолини. Это уже был «второй фронт», пускай Сталин и отказывался признать его таковым. 12-го Клюге доложил Гитлеру, что Советы пытаются зайти ему в тыл восточнее Орла (это было начало операции «Кутузов») и если фюрер хочет сохранить группу армий «Центр», то у него, объяснял Клюге, есть только один выход: прекратить операцию «Цитадель» и отвести IX армию Моделя, чтобы отразить советские атаки на востоке и на севере. Помимо этого немцы обнаружили несомненные признаки подготовки наступления на Донце, в полосе Юго-Западного и Южного фронтов. В этом районе у них не было никаких резервов для отражения советских атак. 13 июля Гитлер приказал прекратить «Цитадель». Манштейн выразил свое несогласие с таким решением и получил отсрочку, чтобы попытаться еще хоть немного углубиться в советские позиции.

13-го и 14-го Жуков и Василевский находились на КП 5-й гвардейской танковой армии. Если верить воспоминаниям жуковского шофера Бучина, маршал резко отругал ее командующего Ротмистрова за то, что тот в несколько часов угробил свою прекрасную армию. Жуков немедленно приказал отвести назад 69-ю армию, которой угрожало окружение. Отвод был осуществлен организованно и в полном порядке, впервые с 1941 года. Жуков лично ездил на своей машине по дорогам, по которым отступала армия, чтобы показать людям, что ситуация под контролем. Василевского с ним не было, что показывает разницу характеров этих двоих людей: Жукову, как выражается его шофер, необходимо было «лазить по-пластунски по передовой». На самом деле этот спокойный отход свидетельствует о том, что силы Манштейна иссякли. Но Жуков и Василевский не были в этом уверены. 14 июля, в 02:47, они направили Сталину сообщение, в котором чувствуется их беспокойство: «Противник, несмотря на огромные потери… все же не отказывается от мысли прорваться на Обоянь и далее на Курск, добиваясь этого какой угодно ценой». Вот почему Жуков не мог бросить одну из оставленных Сталиным в резерве двух танковых армий в прорыв, осуществленный Баграмяном, и тем обеспечить быстрый успех операции «Багратион». В Орле хороший план Жукова забуксовал из-за неясности стратегической ситуации на юге Курского выступа.

Чтобы отбить у немцев желание наступать на Курск, Жуков и Василевский начали отвлекающую операцию, подготовленную еще в июне. 17 июля Южный фронт атаковал немецкую VI армию. На этот раз Гитлер окончательно отказался от продолжения «Цитадели» и перебросил танки Манштейна на юг для отражения нового наступления красных. Немецкий провал под Курском имел огромное значение. Вермахт уже не мог победить Красную армию, даже летом, даже с новейшим вооружением, даже с Манштейном. Он окончательно потерял стратегическую инициативу на Восточном фронте и мог лишь отражать удары. На советской стороне эта битва произвела психологический переворот. Исчез страх перед немцем. Как сказал один офицер-танкист с Центрального фронта: «В начале войны все делалось наспех, всегда не успевали. А теперь действуем спокойно»[612]. Даже карательные органы отметили изменение психологической атмосферы. В войсках не было паники, не было массовых сдач в плен. С 1 августа по 15 октября 1942 года Особый отдел НКВД насчитал на Донском фронте 36 109 задержанных заградительными отрядами солдат, из которых 433 были расстреляны, 1089 отправлены в штрафные подразделения. Через девять месяцев, в июле 1943 года, на Центральном фронте, где было в два раза больше людей, было арестовано 517 человек, 65 расстреляны[613].