Жуков. Портрет на фоне эпохи

Победа под Курском, как это было под Сталинградом и будет после операции «Багратион» 1944 года и Берлинской операции 1945 года, вызвала после войны споры между советскими военачальниками. В письме[614] в «Военно-исторический журнал» (ВИЖ) в сентябре 1967 года Рокоссовский возмущался статьей в номере журнала за прошлый месяц, где была представлена жуковская версия события. Как это часто бывает в грандиозных битвах, планы стали результатом коллективной работы, в которой очень трудно выделить доли участия центральных органов (Ставки, Генштаба) и штабов фронтов. Тем не менее невозможно оспаривать тот факт, что именно Жукову принадлежит главная идея: перехода к стратегической обороне. То, что Рокоссовский создал первоклассную оборонительную систему, о которую сломал зубы Модель, не ставит под сомнение никто, в том числе Жуков. Но сама ее избыточность говорит против Рокоссовского. Он обвиняет Жукова в том, что тот пробыл на КП его фронта всего лишь двадцать четыре часа, тогда как мы располагаем многочисленными документами, подтверждающими, что он находился на Центральном фронте больше десяти суток. Рокоссовский упрекает Жукова за сделанные тем намеки, что успехи Рокоссовского были больше, чем у Ватутина, потому, что перед ним был более слабый противник. Анализ состава противостоявших им армий показывает, что так все и было. Рокоссовский отлично действовал в этом сражении, но ему было легче, чем тем, кто воевал на южном фасе выступа. Такого рода полемика показывает в первую очередь атмосферу взаимной ненависти, царившую между красными маршалами.

16 июля 1943 года Жуков уже занимался организацией нового удара. Вплоть до 28 июля он контролировал подготовительные меры, принимаемые на Степном фронте Конева, и помогал Ватутину переформировать его потрепанные армии. Сталин хотел, чтобы операция «Румянцев» – освобождение Харькова – началась 23 июля. Жуков отговорил его. «Цитадель» стоила Ватутину 73 000 человек, из которых 27 000 составили безвозвратные потери, а также 80 % его танков. Надо было дождаться поступления с ремонтных заводов многих сотен починенных T-34… и выхода из госпиталей раненых танкистов: человеческие ресурсы Красной армии были уже не так велики. Приходилось беречь людей. Кроме того, надо было переделывать все планы, поскольку Степной фронт передал большую часть своих сил Воронежскому фронту. Планы должны были прорабатываться тем тщательнее, что противника звали Манштейн, и память о его ответных ударах при отступлении оставалась еще очень свежей. Сталин согласился перенести день «Д» на начало августа.

План был чисто жуковским: простым и прямым. Две армии Воронежского фронта и три армии Степного прорывают оборону противника северо-западнее Белгорода, на стыке позиций IV армии и оперативной группы «Кемпф». Тут же четыре танковых или механизированных корпуса этих армий расширяют полосу прорыва. Танки Ватутина отбрасывают IV танковую армию на запад, танки Конева – Кемпфа на юг. Наконец, потрепанные под Курском 1-я танковая армия Катукова и 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова, пройдя через позиции вражеской пехоты, двинутся на юг, займут важный тыловой центр Богодухов, после чего повернут на юго-восток для окружения Харькова. Вспоминая февральский урок 1943 года, Ставка решила прикрыть правый фланг предстоящей операции минимум тремя армиями. Две воздушные армии должны были обеспечить господство в воздухе над полем битвы.

План Жукова был прост в общих чертах, но сложен в деталях, особенно в вопросе координации атак. Армии должны были вступать в бой не одновременно, а одна за другой, между 3 и 8 августа, чтобы Манштейн разбросал свои резервы. Первый удар, который должен стать главным, наносился северо-западнее Белгорода, в районе сосредоточения отборных немецких частей. С точки зрения тактических приемов вермахта (атаковать превосходящими силами слабого) такой план – нарушение всех канонов. Жуков оправдывал эту атаку сильнейшего противника ссылками на немецкое контрнаступление прошлой зимой. С первого же дня операции главные силы Манштейна должны испытывать на себе давление советских войск, которое помешает им отходить, перегруппировываться и маневрировать. Теоретически это должно было облегчить положение армий, которые через несколько дней перейдут в наступление правее и левее Белгорода.