Жуковский

Так говорил Жуковский, мечтая о мирном развитии авиации. А пока воображение рисовало ему новые типы самолетов и новые трассы воздушных путешествий, правительства многих стран готовились к войне.

Весной 1914 года, когда тяжелые, грозные облака войны совсем низко нависли над миром, Жуковский с сыном и дочерью отправился путешествовать по Волге. Величественные воды могучей реки, неторопливо и покойно катившейся на юг, гнали прочь неприятные мысли. Природа всегда успокаивала профессора. Глядя на ширь реки, он наслаждался меняющимися пейзажами.

Да, старость все же настигла его. Трудно закрывать на это глаза. Трудно, да и не нужно. Жуковский не боится старости. Он счастлив. Огромное удовлетворение приносят итоги грандиозной работы, которую ведет он изо дня в день. Вот уже выросли дети. Они его самые близкие друзья, самые родные на свете.

Дела отца волнуют и увлекают их. Быть может, он еще успеет увидеть в дочери и сыне продолжателей своих трудов…

В течение многих лет кабинет Жуковского украшал рисунок, изображающий девушку рядом со слепым стариком. Старика звали Галилео Галилей, а девушка была его дочь. Не раз всматривался в этот рисунок Жуковский, не раз задумывался он о том, как скрасили заботы дочери старость и недуги Галилея. А дальше мысли, естественно, переходили к самому себе. Николай Егорович мечтал найти в детях помощников, продолжателей своих дел. Его мечты уже начинали сбываться. Елена стала совсем взрослой. Она надежный друг своего отца, его «ангел-хранитель», как назвал девушку один из учеников Жуковского.

Хрупкая девичья фигурка Елены Николаевны — опора огромного, массивного и в то же самое время по-детски беспомощного человека. Уже много лет минуло со дня смерти жены. Ее унес туберкулез, и теперь нет у Николая Егоровича человека ближе дочери. Елена всегда с отцом: и дома, и на заседаниях научных обществ, и в лабораториях, и на научных съездах. Дочь обладает незаурядными математическими способностями. Интересы отца ей близки и понятны. Старый профессор все чаще вспоминает Софью Васильевну Ковалевскую. Быть может, его Леночка станет не менее выдающимся математиком. Родители всегда ждут очень многого от будущего своих детей. Отец и дочь — большие друзья. Ведь они и будущие сотоварищи по работе. От этой дружбы с маленькой хозяйкой профессорского дома так тепло и радостно старому ученому. Ведь нет большего счастья у человека, чем видеть в детях продолжателей того, что не успел сделать он сам.

Закончив путешествие по Волге, Николай Егорович с Леной и Сережей прибыл в Орехово. Здесь все как и прежде. С ружьем в руках бродит Жуковский по окрестному лесу. Часами простаивает у старого пруда, подернутого зеленеющей ряской. Глядя на длинноногих клопов-водомерок, быстро скользящих по поверхности зеленоватой воды, Николай Егорович размышляет о том, что пора бы использовать для научных экспериментов этот старый усадебный пруд. Ни один искусственный водоем, какие сооружают в лаборатории, не сможет тягаться с ним размерами. Водоросли, плавающие по поверхности воды, дали бы удивительно ясную картину обтекания тел, позволили бы нарисовать их аэродинамические спектры.

О многом думает Жуковский в часы отдыха. И лучше всего передать мысли старого профессора его собственными словами, которые произнес он за полтора десятка лет до этого: «При взгляде на широкие поля, убегающие в бесконечную даль, невольно возникает мысль о влиянии природы на человека. В математике тоже есть своя красота, как в живописи и поэзии. Эта красота проявляется иногда в отчетливых, ярко выраженных идеях, где на виду всякая деталь умозаключений, а иногда поражает она нас в широких замыслах, скрывающих в себе что то недосказанное, но многообещающее».

И как не вспомнить тут то, что написал по этому же поводу человек, названный «солнцем русской поэзии», — Александр Сергеевич Пушкин: «Вдохновение нужно в геометрии, как в поэзии». Пушкин точно разъяснял свою мысль: «Поэзия, — писал он, — бывает исключительной страстью немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления их жизни…» Именно таким поэтом техники и был Николай Егорович Жуковский.

Философские размышления идиллически тихой ореховской жизни прервала грозная весть — война! С грохотом пушечного снаряда ворвался в жизнь миллионов людей царский манифест. И, хотя еще до этого почта ежедневно приносила тревожные известия, война была для Жуковского полной неожиданностью. Подобно многим другим, далеким от политики людям, Николай Егорович, читая газеты, все время утешал себя: авось обойдется. Однако не обошлось…

Война

С болью и ужасом смотрел профессор на облака пыли, в которых двигались по растрескавшемуся от зноя проселку колонны мобилизованных. Они тянулись к сборным пунктам. Они шагали по всей матушке России.

Война предстала перед Жуковским великим народным горем. Осыпался хлеб на неубранных нивах. Лились слезы матерей, жен, сестер. Но каков же выход из этого ужасного положения?