Жулики. Книга 1

– Ты, что не понял?– Трефовый подошел и встал рядом.– Гражданская война, того и гляди, может начаться. Мочилово всеобщее, при нашем-то менталитете сермяжном,– Мишка удивленно взглянул на него:

– «Слова-то какие, оказывается, знает. Надо же!»

– Ну, чего таращишься? Поднимай кодлу, нужно по городу прошвырнуться. К Белому дому все валят и что там заваривается, никто пока не знает. Но может не кисло получиться,– скомандовал Трефовый.

Весь день они шныряли по городу. У Белого дома тоже побывали и даже, по команде Трефового, записались в защитники. Расписались за выданные АКМ-ы, предъявив липовые «ксивы». Выдавали всем желающим, даже по заводским пропускам и бойцы успели до полуночи еще дважды смотаться на эти пункты. Всего приперли на хазу Слона 30-ть АКМ и 90-то магазинов с патронами к ним. Треф радостно потирал руки:

– Ну, босота, завтра еще бы так же пробежаться по закромам демократским и считай, что съездили в стольный град не зря. Билеты окупили. Ха-га-га,– сглазил. На другой день «халяву» прикрыли. Какие-то хлопцы появились на входах в Белый дом и гнали всех посторонних в шею:

– Все, набралось сколько надо. Стволов больше нет,-

ну а путч сдох так быстро, что даже Трефовый сплюнул разочарованно:

– Слабаки. Облажались. Да уж… Рожи фраерские. Все – сворачиваемся и сматываемся домой. Тридцать стволов – это тоже не плохо.

– А ты говорил война,– Мишка ткнул пальцем в экран телевизора, на котором мелькала физиономия Горбачева.

Горбачев спускался по трапу самолета в куцей куртке и махал приветственно руками над лысиной с пятном.

– Обошлось пока, Жук. Вот только хрен ее знает хорошо это или плохо. Может, лучше бы перемочили сразу друг друга в короткой свалке, чем растягивать это удовольствие? Думаешь, теперь все пойдет там гладко?– Трефовый ткнул пальцем в потолок.– Хрен вот. Все только началось и кровянку еще увидим. Такую, что мало не покажется. Ладно, кончай базар, погнали домой.

Глава 2

Вернулись, обрадовав руководство привезенным арсеналом. И вскоре он, конечно же, пригодился.

Пока в Москве бодались за Кремль, в провинциях начались жесткие разборки за сферы влияния.

Беспокойная жизнь, полная стрельбы и взрывов наступила так внезапно и закрутила настолько активно, что опомнился Мишка только в больничной палате, в которой оказался, после хирургической операции. Две пули извлекли из его организма хирурги, и чувствовал себя Мишка отвратительно.

Одна зацепила слегка, а вот вторая – автоматная, прошила легкое и вырвала из спины приличный клок мяса, переломав предварительно пару ребер. Мишка лежал, глядя в серый больничный потолок и думал, думал, думал. Времени на это теперь у него появилось предостаточно.

Еще и родители, вдруг воспылавшие к заблудшему чаду запоздалым сочувствием, добавили мелодраматизма. Мать стонала и хлюпала в носовой платок. А отец – отставной полковник ВДВ, сурово хмурился, пока сынок лежал явно не способный, что-либо воспринимать адекватно. Но как только Мишка слегка оклемался, тут же и услышал столько поучительного, что чуть не взвыл на второй день. От обличительных речей папаши-отставника. А тот пилил и пилил, наверстывая упущенное, за все предыдущие годы. Прорвало. Если можно было бы сбежать от этого словесного потока, то Мишка просто немедленно выскочил бы в окно палаты прямо в пижаме больничной. Но пуля зацепила, что-то там – рядом с позвоночником и ноги его не слушались. Выписался он из клиники только три месяца спустя и сидя на инвалидной коляске. Все было не так уж трагично, по словам врачей, но полгода они гарантировали жизни колясочной и еще столько же костыльной.

«Корефаны» конечно не оставили без подогрева и засылали периодически кой-какие суммы на лекарства. И даже навещали. Трефовый божился, что «век воли не видать, если бросит дружбана, здоровьем заплатившего за общее дело».

Может быть и сдержал бы он слово свое, если бы сам не получил под зад свой изворотливый, фугас нажимной. Говорят, что лопатой совковой с асфальта собирали.

– Вот тебе и вялотекущая гражданская война,– буркнул Мишка, когда ему сообщили новость о конце беспутной жизни «крестного».

Через год Мишка действительно уже обходился без костылей и ходил хоть и с тростью, но вполне уверенно и самостоятельно.

Из группировки он вышел тихо и без последствий для себя отрицательных . Сослался на инвалидность и общее недомогание, не позволяющее жить активно. Желающих вступить в ОПГ было столько,.. ломились, что его «отставка» никого особенно и не огорчила. Тем более, что покровитель его сам ушел отчитываться перед Создателем, а завязок финансовых на Мишке не было. И недочетов тоже. Наоборот, по «понятиям», он сам имел право на «предъявы».

– Обращайся, Жук, если что. Поможем. Проблемы будут, заходи,– сказал ему на прощанье пахан и похлопал по перекошенному плечику. Что-то срослось в спине не совсем правильно и Мишку слегка перекосило.– Заходи, не стесняйся. Мы своих не бросаем и отмажем всегда.-