Жулики. Книга 4

– Испугалась я, Мишань, за тебя. Вон он как саблей-то машет, аж в глазах рябит. Придут, конечно. Крадучись, но придут. Тут о вашей стройке ведь вся округа бает. И они, пади, слышали, да пока в толк не взяли. Спасибо, Господи,– вдруг поклонилась Катюша.– Не допустил пролиться крови христианской,– и где-то опять громыхнул гром, уже почти на пределе слышимости, видимо туча уползла совсем далеко. Мишка, перекрестившись, подумал.– "И ни каких "Завес, Осп и Перфов", а вслух сказал:

– Вот уж воистину, где двое соберутся, там и Господь посреди них,– и не смог скрыть легкого сарказма. Ирония, едва заметно обозначенная им, однако не укрылась от Катюши и она, резко отстранившись от Мишки, спросила:

– Ты никак, Мишань, посмеиваешься надо мной? Да и над Господом тоже?– укоризна в ее взгляде была такой глубины, что Мишка покраснел и принялся извиняться.

– Нет, Мишань, ты ведь что имел в виду, когда усмехнулся. Что не было Господа, а гром случайно гремел? Так ведь, скажи? Подумал?

– Да, Катюш, подумал. Прости,– Мишка обнял Катюшу, но она отстранилась и продолжила обличительно:

– Ты, думаешь, я не вижу, что веры-то нет у тебя во Христа или если есть, то совсем никакая. Ты и в храм, Мишань, ходишь только по тому, что я иду, и правила не читаешь, и всяко дело без молитвы творишь. Я ведь не слепая. На саблю у тебя больше надежд, чем на Бога. Вон она какая у тебя вострая. Пистоль как былинку рассек. Да еще вот все в ладошки хлопаешь и какую-то вещицу лепишь, а потом весь как каменный становишься, холодный. Я ведь вижу.

– Катюш, да что же теперь делать-то? Такой вот я дурак, но я исправлюсь еще таких вот пару "чудес" и уверую окончательно.

– Опять шутишь, Мишань? Зачем же ждать случаев таких-то? Господь промеж нас стоит и никуда не делся. Вот сейчас и получишь доказательство,– Катюша перекрестилась и зачитала Господню молитву,– затем снова перекрестилась и, выдернув саблю из ножен, что-то быстро прошептав, без усилий сломала ее пополам, как хворостинку.– Вот тебе еще одно "чудо", кинула она саблю под ноги Мишке, а тот изумленно уставился на обломки и произнес перекрестившись:

– Прости, Господи, глупца,– потом шагнул к Катюше и прошептал:

– И ты прости, Катенька,– Катюша всхлипнула:

– Не шути больше никогда так.

– Катюш, ты еще Серегину вот так же можешь сломать? Чтобы спеси в нем поубавить. Гордыни то есть?

– Мишань, да ведь не я ломаю. Господь вразумляет. Все в Его власти,– Катюша нагнулась и подняла обломки сабли.– Я не делала ничего, просто молитву Господу зачла и попросила железо сие рассечь,– Катюша опять зачитала Господню молитву и соединила обломки. Металл сросся и Катюша протянула Мишке его оружие. А тот даже сделал шаг назад и, оглянувшись, осторожно взял саблю:

– Господи, сколько попросил, столько и увидел,– Мишка перекрестился и попробовал сломать сталь сам. Сабля выдержала, а то место где она была переломлена, девственно поблескивало, и Мишка снова перекрестился.

– Ну, ты, Мишань, что-то смотрю, в другую крайность ударился. Господу твои махания руками ни к чему. Он в сердце смотрит. Что у тебя там? Испуг, Изумление? Вера должна быть и Любовь. Ну а коль их нет, то Надежда должна быть. А уж если и ее нет, то, значит, мертв человек.

– А как же жить-то, когда вот так Господь рядом?– Мишка засмущался, а Катюша расхохоталась.

– Ты как мальчонка пятилетний, Мишань, Господа застеснялся. Да Он всевидец и приходит всегда, когда ты позовешь и допреж зова даже, но не лезет навязчиво. Твоя Воля должна быть, а потом только Его на Тебе.

– Так Его нет сейчас рядом?– Мишка оглянулся.– А как же Он слышит молитвы и просьбы?

– Мишань, что ты озираешься. Бог есть Дух. Его увидеть нельзя, если Он, Сам этого не захочет. А если просишь Его о чем то, а Он не дает, значит, или не на пользу тебе сие или сам можешь это сделать, постаравшись. Просить нужно только то, что сам сделать не можешь, вот как я… – Катюша вздохнула:

– Только не проси ничего своей волей, только с Его Воли проси. Говорить нужно: -"Да будет, если на то Воля Твоя".

Кудеяр с "бригадой" заявился, как было сказано и стояли разбойнички у ворот Тихонова дома, не смея постучать, а вокруг них собрался любопытный народ деревенский, недоуменно переговариваясь.

Наконец какой-то старичок не выдержал и спросил Кудеяра, подергав его за рукав кафтана:

– Чей то здесь? Аль на Большой дороге скучно стало?

– Уйди, дедок, Христом Богом прошу. Екатерина велела прийти. Вот и пришли к Михаилу.

– Катерина? Ну, тады стойте, скоро будут оне,– обрадовался старичок.– А вона уже и идут из церкви,– подслеповато щурясь приложил он руку козырьком ко лбу.– Оне самыя.

Мишка с Катюшей подошли к воротам дома и поздоровались со всеми сразу, поклонившись:

– Здравы будьте, люди добрые,– Мишка оглядел толпу.– Что за собрание?

– Здрав будь, боярин Михаил. Здрав будь и ты Катерина…– понеслось со всех сторон. А старичок пояснил:

– Вот на диво взглянуть собрались. Стоят тати и ждут, а чего? Говорят Вас,– Кудеяр поклонился в пояс и прошептал почти еле слышно:

– Вот пришли, как велено,– остальные члены шайки тоже согнулись в поклонах.