Жунгли

Эсси зажмурилась и выпила до дна. Граф де Монфор снова поцеловал ее в губы и не отпускал, напирая, пока она не опустила голову на подушку. Горячо дыша Эсси в лицо, он снял с нее колготки и стринги, развел руками ноги, задрал куртку, лег сверху, прижался животом, Эсси прикусила губу, засопела, а когда наконец открыла глаза, граф сидел рядом и курил.

– Ну ты как, ничего? – спросил он. – Выпить будешь?

Эсмеральда повернулась набок, натянула колготки, села рядом с Овсянниковым, сунула ноги в туфли. Проверила накладные ресницы – одна потерялась.

– Давай-ка, – сказал он, легонько подталкивая ее к выходу, – ты первая, потом я.

Она выскользнула из сарайчика, огляделась, бросилась за угол, прижалась к стене, вся дрожа. В животе клокотало. Согнулась – вырвало. На подгибающихся ногах обогнула гору угля и вышла во двор. Лелька Кумарина – откуда она взялась? – догнала ее, помогла подняться в спальню, что-то сказала, но Эсмеральда отмахнулась.

Оставшись одна, открыла окно, вспомнила о красных стрингах, которые остались в сарайчике, о потерянной накладной реснице, легла грудью на подоконник, слизнула кровь с губы и отключилась.

После отбоя в Башне собралась компания: бойкая Ленка Гвоздь, проныра Лелька Кумарина, ленивая Оксана Бублик, огромная Дуля, куколка Мадонна, стерва Люсяга, Большая Рита, Эсмеральда, спортсмен Сухарев, длинный Толик, хохмач Комиссар Катанья, обалдуй Засос Зафесов, медлительный Слам и малыш Тузик. Все свои.

Эсмеральда почувствовала себя лучше, выпив шампанского.

– Сто лет шипучки не пила, – сказала Ленка Гвоздь. – Вкусно...

– И на какой же это вы улице деньги нашли? – спросила Люсяга. – Прямо в мешке?

– Не нравится – не пей! – отрезала Рита. – Кому еще налить?

– Надо выпить за что-то, – предложил Толик. – Что мы, как глисты, тут? Кто речь толкнет?

– Тузик! – крикнул Комиссар Катанья.

– Давай, давай, Тузик! – закричал Засос. – Сбрехни красиво!

– Скажи, Тузик, – сказала Оксана. – Я тебя за это поцелую.

– Про что говорить-то? – спросил Тузик.

– Про любовь, – прогудела Дуля.

– Про настоящую любовь, – сказала Мадонна, глядя на Сухарева. – Как у Офелии.

– У Ромео и Джульетты, – поправила ее Эсмеральда. – Давай, Тузик, а то шампанское выдохнется.

Она поймала взгляд Сухарева и выпрямилась, чтобы грудь казалась больше.

Тузик встал, протянул Рите кружку – Рита наполнила ее шампанским.

– Это будет история про руку, – сказал он. – Там, где я родился, были горы. Горы и ущелья. Глубокие ущелья. Прямо бездны. Через ущелья – мосты, чтоб ходить. На таких веревках мосты или даже просто как бревна. Как бревна – самые страшные. Когда идешь по бревну, вниз смотреть нельзя...

– И вверх нельзя, – с ухмылкой сказал Слам.

Дуля толкнула его в бок.

– Только вперед надо смотреть, – продолжал Тузик. – И вот одна семья пошла через такой мост, по бревну. Внизу бездна. Муж, жена и двое детей. Детей отец взял на руки, потому что сами они боялись. На одной руке сын, на другой – дочь. – Тузик развел руки и кивнул сначала на левую, потом на правую. – Идут они и идут, и вдруг налетел орел. Орлы там огромные, прямо как собаки. Крылья огромные, когти... клюв – как у крокодила... Налетел на них орел, закричал страшным голосом... хотел их схватить... Отец детей к себе прижал, а жена его испугалась. – Тузик помолчал. – Испугалась и упала с бревна...

Мадонна отвернулась – ей стало страшно.

– Вот она падает, падает... и вдруг кто-то ее хвать! Хвать за кофту! И вытащил на бревно. – Тузик перевел дыхание. – А это ее муж схватил. На одной руке у него мальчик, на другой девочка, а жена падает, погибает. Стал он молиться Богу: мол, так и так, помоги, не могу я бросить любимых деток, чтобы помочь любимой жене. И как тут быть? И Бог ему помог. – В голосе Тузика зазвучал металл. – Он даровал ему третью руку! У мужика вдруг выросла рука, и он схватил свою любимую жену и спас ее от смерти...

– Ну ни хера себе! – сказал Засос. – Где ж она у него выросла?

– А куда потом подевалась? – спросил Комиссар Катанья. – Отвалилась, что ли?

– Хватит вам, – сказал Сухарев. – Сами его просили, а теперь на него орете.

– Никто на него не орет! – обиделся Засос.

Оксана взяла Тузика за рукав и поцеловала в щеку. Он подставил другую, и, когда Оксана потянулась к нему, ловко поцеловал ее в губы. Все с облегчением рассмеялись.

– Молодец, Тузик, – сказала Рита. – Ну что? За любовь? За любовь!

– За настоящую любовь! – сказала Мадонна, глядя на Сухарева.

– Ура! – крикнул Толик.

Все выпили и набросились на еду.

– А завтра Пасха, – сказала вдруг Ленка Гвоздь.

– Христос воскресе, братья и сестры! – возгласил Комиссар Катанья.

Он подмигнул Лельке Кумариной – та прыснула, закашлялась.

– Подавитесь, богохульники, – пробасила Дуля, отправляя в рот бутерброд с икрой.

– Вы там, пацаны, коньяк разливайте! – скомандовала Рита. – А мы будем вино. Девчонки, кто будет вино?

– Христос воскреснет из мертвых, – проговорил Тузик. – Сказка сказкой, а люблю.

– Чего любишь? – спросил Засос. – Когда воскресают?

Все засмеялись.

– Новая жизнь... – Тузик вздохнул. – Моя бабка говорила, что в этот день даже у людоедов случается душа...