Жупочка стреляет на поражение (СИ)

– Ты мог бы выбрать себе умницу и красавицу из знати. Таких много на любой вкус. Но вместо этого ты выбрал проблемную меня. Мало того, что я заняла бы первое место в конкурсе уродцев, так ещё и без должного воспитания. Ни на балу станцевать, ни в столовых приборах разобраться.

– Это всё преодолимые мелочи.

– Тебе только так кажется. На самом деле разница в воспитании – это пропасть.

– Ты драматизируешь, Жу. К примеру, мне нравится твой дом, и я не чувствую никакой пропасти.

– Разве ты не привык к роскоши?

– Ха! Ты не видела мои покои, в которых я вырос. Вот где оплот аскетизма и минимализма. В народе бытует заблуждение о роскошной жизни монархов, но на самом деле богатство лишь в общественно доступных частях дворца, а в жилом крыле всё просто и скромно.

– Ты ведь не шутишь?

– Нет, – о, в эту его грустную улыбку прямо на месте можно влюбиться без памяти! Что я и сделала.

– Тогда... Тогда я согласна попробовать...

Мир замер в тот миг, когда Ден меня поцеловал, а потом:

– В таком случае не будем откладывать лечение! Раздевайся, ложись!

Магическое удаление моей опухоли настолько же ужасно, насколько прекрасен и ошеломителен результат. Вселенная любит равновесие.

В этот раз я потеряла сознание от боли. Ден, который забрал на себя половину моих острых ощущений, как оказалось, тоже вырубился, как только довёл дело до конца.

– Жу, прости. Опухоль вросла в спинной мозг, и поэтому её удаление такое болезненное.

– А что, у нас обезболивающее ещё не изобрели? – обиженно простонала я, лёжа на животе и ощущая ломоту во всём теле.

– Нельзя смешивать обезболивание и магическое воздействие. Если бы было можно, я бы ни за что не подверг тебя такой боли, – Ден, трупиком лежал рядом и с трудом, глотая от слабости слоги, объяснял мне, почему с нами приключилась такая фигня. – Прости.

– Ты уверен, что забираешь себе половину моей боли, а не дублируешь себе мою?

– Уверен. Этим заклинанием я владею с детства.

– Получается, если бы ты не забрал себе половину, я бы умерла от боли?

– Это маловероятно. Скорей всего, ты потеряла бы сознание раньше, но тогда я не ощущал бы твоего состояния и не смог проделать намеченную работу.

– Боже... Мне даже глаза открывать больно... И пальцами шевелить.

– Скоро полегчает. Полежим немного, и всё пройдёт.

Так мы и уснули. До самого вечера.

Вторая часть дня мне понравилась значительно больше. Во-первых, обошлось без незваных гостей. Во-вторых, боль, подобная электрическому току, понемногу покинула моё тело, оставляя после себя слабость и, что куда приятнее, расслабленность. Мне даже показалось, что горб уменьшился, и лежать на животе стало удобнее. В-третьих, когда я наскребла в себе сил встать и дойти до ванной, в зеркало на меня смотрела та же горбатая Жупочка, но с ясным, ни разу не косым взглядом! Косоглазие исчезло! Совсем! Под каким углом ни смотрю на себя – глаза выглядят здоровыми! Юху! А-а-а!

– Ден! Ден! – напрыгнула я на лежащего в полудрёме жениха. – Спасибо! Мои глаза стали нормальными! Это просто чудо!

– Я рад, – устало улыбнулся мой лекарь. – Пожалуйста, сними сорочку, я должен тебя осмотреть, – он, пошатываясь, перетёк в сидячее положение.

Ну, как тут откажешь?

***

Вечером я готовила лазанью, а Ден сидел рядышком, за кухонным столом, и писал свои научные труды.

– Это дневник наблюдений, где я описываю каждый наш сеанс и изменения после него, – пояснил он.

– Ден, у тебя рука трясётся. Может, отложишь работу на потом?

– Ничего. Такое бывает после магических манипуляций. Я привык. Нужно записать всё сейчас, пока оно свежо в памяти, – и он снова уткнулся в записи.

В следующий раз я побеспокоила его, когда аромат лазаньи из печи манящей волной распространился по дому.

– Ден? Ужин готов. Пора подкрепиться?

– Да-да, я заканчиваю. Ещё пять минут.

Через полтора часа мы-таки покушали. Кажется, кое-кто фанатично предан своему призванию. А меня в сердце кольнула ревность: может, я для него лишь проект? Не развеется ли его любовь, когда он вылечит меня?

***

В понедельник вечером ко мне на работу заявился возмущённый до глубины своей мелкой, как лужа, души Аристарх.

– Ты представляешь, они не дали мне премии!

Сдаётся мне, вселенная любит не только равновесие, но и равнобесие. Как иначе объяснить то, что самый бесячий человек в этом мире до сих пор топчет матушку-землю?

– Кто они? И с чего тебе должны дать премию?

– В упаковочной компании! – брызгал слюной наш петушок. – Все пятьсот тысяч коробок с пастой разлетелись меньше, чем за неделю! Благодаря мне они получили сверхприбыль, а мне не досталось ни-че-го!

– Будем объективными: тебе не должны платить за то, что ты допустил опечатку. Они вообще имели право уволить тебя!

– Но в итоге всё обернулось прибылью, а от них никакой благодарности!

– Амбиций тебе не занимать, – вздохнула я, понимая, что с ним бесполезно спорить.