Журавка. Радугань

Алеша любил приходить к Большому крокодилу, потому что это было самое пустынное место в Радугани. Таинственный остров. Здесь очень красивое каменистое дно с подводными пещерами, а сверху прямо к самой воде с гор спускается лес. И обязательно здесь найдется какой-нибудь редкий цветок, ракушка или камень необыкновенной раскраски для Алешиной коллекции. Сюда даже Вера Николаевна любит приходить в выходные дни. Всем нравится быть немножко Робинзонами и представлять себе, что это они первыми нашли необитаемый остров.

У Алеши с Ярошкой здесь бывали самые задушевные разговоры. И хотя Ярошка еще только в третий класс перешел, Алеша говорит с ним всерьез, как со взрослым: о жизни и о своих мыслях.

— Знаешь, когда я был маленьким, я хотел астрономом стать, как мои мама и папа, — говорил Алеша. — Я все про небо знаю. Правда. А потом, как стал приезжать в Радугань, мне больше захотелось флору и фауну изучать. Из-за твоей мамы. Когда я ее слушаю, мне хочется все видеть и знать: и про птиц, и про зверей, и про цветы. У тебя хорошая мама.

Ярошка не слышал его, он беспокойно всматривался в море.

— Наверное, мама берег потеряла: все плывет и плывет, — беспокоился он.

— Ты за нее не бойся, — успокаивал его Алеша, — твоя мама, как дельфин, плавает. Просто смешно за нее бояться. Она сильная и храбрая. Помню, когда я первый раз приехал сюда на каникулы, бабушка боялась меня пускать с ребятами в горы. Она почему-то до сих пор боится и моря и гор. А твоя мама говорила: «Не беспокойтесь, бабушка Анисья, ничего не случится с Алешей. Пусть он идет и ищет. Человек всегда должен искать. Может, это цветок редкий. Или фламинговый рассвет. Есть такая птица фламинго, удивительной красоты. Пусть он ищет, — говорила твоя мама. — Человек должен искать Прекрасное. И стремиться к нему».

И я уходил в горы или на море к рыбакам. Там всегда находилось такое, чего я раньше не видел. Мы с друзьями иногда до ночи бродили-путешествовали, и никто не обидел нас ни в дальних наших путешествиях, ни в ближних. Мы с ребятами тоже никого не обидели: ни зверя, ни птицы.

Я возвращался из своих путешествий, и всегда твоя мама спрашивала: «А что сегодня ты видел?» — и слушала с интересом, что я рассказывал. После этого мне всегда хотелось искать еще что-нибудь.

Алеша умолк и лег на спину. Он любил так лежать и смотреть в небо. Оно тогда будто отодвигается и становится еще выше. А чайки кажутся огромными. Вот над заливом появились три чайки.

Алеша лежит недвижно, и они спускаются совсем низко. В середине чайка — вся белая, с темно-серой оторочкой на крыльях, а по бокам — две с более темной подпушкой крыльев. Это можно заметить так вот, пристально вглядываясь. Алеша поднялся — и небо опять опустилось, а чайки стали меньше.

— Все зависит, откуда смотришь. Даже собственные ноги не узнаешь, если на них смотреть сквозь воду. Тогда в чудище какое-то превращаешься — все куда-то смещается в сторону. Да, — сказал Алеша философски, — все в мире относительно. Пойдем-ка лучше, друг, купаться! — обратился он к заскучавшему Ярошке. — Я маску взял. Сквозь стекло хорошо видна вся флора-фауна. Пойдем?

— Ты иди, Алеша, смотри свою флору-фауну, а я посижу, — сказал Ярошка и снова засмотрелся на море.

Пока не вернется мама, он с места не сдвинется. Ему казалось, если он перестанет смотреть на нее, она обязательно потеряет берег и не вернется, как однажды не вернулся из плавания его отец. Погиб в шторм.

Алеша не стал его больше звать, он уже знал, что пока Вера Николаевна в море, Ярошка сидит на берегу. И он поплыл один, рассматривая дно. Это очень интересно — смотреть в маску морское дно. Будто кино смотришь. Только еще интересней. Хоть тысячу раз залезай в море — все равно каждый раз увидишь новое. Алеша все запоминает, чтобы записать потом в свою записную книжку про путешествие в подводном царстве.

Тут особенная флора-фауна, свои сады, леса и луга с яркой морской травой, фиолетовые и желтые водоросли, бурые мхи.

Вдоль извивающихся песчаных дорожек стоят изумрудные карликовые елочки и серебристые травы. Интересно, какой это морской садовник так старательно ухаживает за ними?

А по дорожкам ползут крабы. Змейками-молниями сверкают быстрые рыбки. На камнях, покрытых подводным мхом, следы. Это рыбы пропахали дорожки своими мордочками, объедая все съедобное, что нагромоздилось на них сверху.

Почти рядом с Алешей неторопливо проплыла кефаль. Если следовать за ней бесшумно, она не меняет пути и можно видеть, какие вольные и красивые у нее движения. А рыбы-собачки суетливы, тычутся все время бестолково носами в камень — ищут еды.