Журавль в ладонях

— Что ж, если ваша уверенность настолько непоколебима, чем я могу помешать?

— Гордееву удалось принять вид абсолютно отстраненный и невозмутимый. — Буду покорно ждать от вас банковского чека с суммой платежа. Ну а теперь, раз мне было передано право заказа выпивки, думаю перейти на что-то более крепкое. К примеру, ром. Помнится, Ульяна не возражает.

— Ром? Прекрасно, — выдохнула я, довольная, что все вышло так удачно.

Сергей вдруг наклонился якобы для того, чтобы запечатлеть на моей щеке поцелуй (поздравление с победой). Но, отстраняясь, шепнул на ухо:

— Не расслабляйся.

Не знаю, как на этот счет, но домой мы вернулись очень подшофе, причем оба. И Гордеев был, кажется, не лучше. После нескольких шотов градус официоза поубавился, и стало намного приятнее. По крайней мере дерзкие подколки канули в небытие. И совет Новийского оказался, вроде бы, даже некстати.

Но реальные последствия вечера превзошли все ожидания, когда на следующий день Гордеев вызвал меня в кабинет то ли перед обедом, то ли вместо обеда — настолько пограничный случай и велел закрыть дверь. Он стоял у своего стола, но не похоже было, чтобы собрался давать мне новые задания. В общем, чутье сразу подсказало мне, что грядет нечто непривычное.

— Вчера я не просто так рассказывал о том, что собираюсь брать нового зама. Процесс адаптации будет сложный и очень раздражающий, — начал он издалека, но, как оказалось, до толковых объяснений опускаться тоже не собирался. Просто подвинул он ко мне сложенный вдвое лист бумаги и закончил речь: — Параллельных поисков личного помощника я не выдержу. Поэтому сейчас вы мне напишете цифру.

— Цифру? — переспросила я, удивленно моргнув. Что это вообще такое? Новийской пророчил мне новую должность, но речь шла явно не об этом.

— Сафронова, у вас как с соображалкой? Могу и передумать, — мигом вскинулся начальник.

Для успокоения нервов он взялся за лейку и отправился к любимым цветочкам. Чудесные у него питомцы. Ни дурацких вопросов не задают, ни вообще не вякают. Я проводила Гордеева недоуменным взглядом и каким-то образом убедилась, что поняла его верно. Речь шла об окладе. С прошлого крючка рыбка сорвалась, и рыбак нашел следующий. Он не готов был со мной расстаться и позволить продвинуться по карьерной лестнице, но альтернативу придумал… да чего уж там, очень даже заманчивую! И тем не менее, рассчитывала я не на это. А потому решила понаглеть. Играть — так по-крупному! Прикинула, где находится в моем понимании «ну вообще охренела» и вычла оттуда двадцать тысяч. Протянула лист Гордееву, но он не взял:

— На столе оставьте.

Ну конечно! Лейка-то важнее.

— Могу идти? — наученная горьким опытом, решила уточнить.

— Нет, — обрубил начальник и надолго замолчал. — Знаешь, Сафронова, я с самого начала понял, что ты не дура. Так вот не будь дурой-то. Я вчера целый вечер наблюдал за вами с Новийским и поражался. — Он замолк, то ли подыскивая слова, то ли ожидая моего собственного понимания смысла разговора.

— Ты ему нужна, и он дает это понять, но ты — не видишь. Я не о звоне монеток говорю, чтобы этим впечатлить — мозгов много не надо. Я о том, что он думал о тебе за столом весь вечер, сглаживал острые углы, прикрывал, не давал скучать. Не будь там тебя, он бы совсем иначе реагировал на провокации. — Я сглотнула ком в горле, догадавшись, что хотел сказать Гордеев, но в силу характера не сумел не отважился облечь в слова. — А ты вообще соображаешь, кто он такой?

— Кто? — тупо спросила я, перебрав в голове с десяток очевидных вариантов. Гордеев точно имел в виду не их.

— Самый хренов идеалист, из всех, кого я знаю, — выплюнул, будто только и ждал. — А ты ерепенишься. Слушай, ты хоть сама думала, что тебе еще надо? — И, сощурившись: — Это как-то связано с Иваном?

— Это никак не связано с Иваном, — огрызнулась.

— Допустим, я тебе поверил, — хмыкнул Гордеев. — Тогда возьмись за ум. Давно доказано, что жизнь никчемна и бессмысленна. Не придавай ей большего значения. Умерь амбиции, выйди за Новийского замуж, роди пятерых детей и будь счастлива до гробовой доски. Если я не сошел с ума окончательно, ему нужно именно это.

— И это ваш совет? Жить ради благополучия мужчины? — спросила я почти презрительно.

— Сафронова, я не патриархат в массы двигаю, — ласково начал Гордеев. — Тебе посчастливилось встретить человека, который, в отличие от многих, умеет быть благодарным. Сумеешь сделать нашего депутатика счастливым, и его благополучие станет твоим благополучием. Если, конечно, тебе принципиально собственной башкой стены прошибать — кто бы спорил. Но куда приятнее дать возможность сделать это за тебя мужчине, который не против. Нужно просто немножко подумать, — ткнул себя в висок Гордеев. — Как твои хотелки совместить с его.