Журавль в небе

Ей сейчас было очень, просто невероятно тяжело, но все-таки в глубине души она понимала, что дочери ее сейчас тоже нелегко. И еще мама понимала, как тяжело было Ире решиться на звонок и каких, должно быть, душевных сил стоило ей признание.

Соврав, что у нее кончаются деньги, Наумлинская отсоединилась. После этого звонка на сердце полегчало. Плеснув на лицо холодной водой, девушка вышла из туалета.

15

Город встретил их ужасной даже по питерским меркам погодой. С неба то и дело срывался колючий тяжелый снег, подхватываемые порывами ветра снежинки будто впивались в щеки, больно жаля их тысячами ледяных иголок. Повсюду слякоть. Ботинки тонули в бурой смеси снега и грязи. Ветер тоскливо завывал в «колодце» старого дома, в котором жила подруга Кристи.

Вот уже два дня, как девушки почти безвылазно ошивались в четырех стенах скупо обставленной, словно бы нежилой квартиры. На самом деле это была не квартира даже, а комната в коммуналке. Помимо подруги Кристи, которую все называли Ангелом, тут жили еще три семьи. Кухня была огромной, грязной, пахло кислой капустой и дихлофосом. Наумлинской раньше не доводилось бывать в таких квартирах, о существовании коммуналок она знала из телепрограмм и рассказов родителей.

Два первых концерта Рэма отменили. Два вечера подряд девушки, насквозь продуваемые шквальными порывами ветра, околачивались возле рок-клуба со странным для такого заведения названием «Скороварка».

Администратор клуба даже внутрь впустить их отказался. Впрочем, та же участь постигла и остальных поклонников творчества Рэма, которых в Питере оказалось немало. Создавалось впечатление, что даже в том случае, если б концерты состоялись, данный, весьма убогий с виду клуб не в состоянии был бы вместить столько народу. О причинах отмены концертов администратор «Скороварки» – облезлый мужичонка лет тридцати – ничего не знал, а может, просто не хотел говорить, отделавшись в обоих случаях короткой фразой: «Не приехал ваш Рэм».

В комнате Ангела, невзирая на спартанскую обстановку – кровать, стол и два стула, – имелся довольно современный и даже подключенный к Интернету компьютер. С его помощью девушкам удалось выяснить, что Рэм Калашников заболел гриппом, и по этой причине произошел срыв концертов в Питере. Информация содержалась на официальном сайте группы «Автомат Ка». Рэм (а возможно, и тот, кто писал от его имени) извинялся перед своими поклонниками и клятвенно заверял всех, что постарается сделать все, чтобы третий, последний концерт все-таки состоялся. Девушки горячо надеялись на то, что их кумир сдержит слово.

Спали они так: четверо – Ангел, Кристи, Ежик и Кити – на кровати, укладываясь поперек. Наумлинской же с Хельгой и Марго постелили на полу, для чего Ангел достала с антресолей широкий поролоновый матрас. Укрывались в основном своими же куртками и кое-каким тряпьем, раздобытым Ангелом из недр громадного, скорее всего дореволюционного шкафа, который стоял в общем длиннющем коридоре, но принадлежал Ангелу. Питались тоже весьма скромно. У Ангела имелся запас картошки, хранившийся в кухне под ее столом, а также несколько банок рыбных консервов. Кристи же, которой было поручено вести хозяйство, закупила пять пачек макарон, пакет сухого молока, множество пакетиков консервированных сухих супов, чай, сахар и подсолнечное масло. Готовили по очереди. Так же точно мыли посуду. Вечерами «чатились»: обсуждали здоровье Рэма, строили свои прогнозы, состоится или нет последний питерский концерт. Если да, то какие телеги будет на нем исполнять Рэм, читали тексты, которые поклонники во множестве присылали на сайт Рэма в надежде, что тот когда-нибудь их исполнит…

Каждый день Наумлинская звонила домой. С этой целью она приобрела в ближайшем почтовом отделении карточку, с тем чтобы Ангелу не пришлось потом оплачивать чужие междугородние разговоры.

Мама неизменно радовалась ее звонкам, уверяла, что не будет ругать дочь, лишь бы та поскорей возвращалась.

– Всякое бывает, – сказала как-то Евгения Павловна, когда Ира позвонила ей в очередной раз. – Я, например, в юности тоже была влюблена в Юрия Овчинникова. Даже письма ему писала… Тоже, кстати, в Ленинград. Он там жил.

– Кто это, мам? – спросила Ира.

После того звонка из поезда она разговаривала с матерью почти так, будто ничего особенного не произошло.

– Фигурист такой был. – Ира почувствовала, что мама смутилась. – Мужское одиночное катание…

– Ну и что, отвечал он на твои письма?

– Какое там! – засмеялась мама. – Адреса-то я не знала!

– А как же тогда отправляла? – не поняла Наумлинская. – Без адреса, что ли?

– Нет, почему? Я все время разные выдумывала. То напишу: «Ленина, 17, квартира 26», то другой какой-нибудь. Старалась указывать такие улицы, что в любом городе есть… Надеялась на чудо, а вдруг угадаю!

– И к кому же они приходили, твои письма? – все более поражалась Наумлинская.