Журавль в небе

Она справлялась. И с работой, которой было всегда слишком много, а она все прибавлялась, бизнес разрастался, казалось, само собой, без всяких усилий с ее стороны. Она справлялась со своим любимым проектом расселения гнусных развалюх, и этим особенно гордилась. Она прекрасно справлялась со всеми проблемами дочерей — во всяком случае, с теми, которые можно было решить с помощью денег. Квартира, мебель, отдых, быт — подумаешь, проблемы! Теперь она могла организовать все это за полтора часа, и все — лучшего качества, и при этом не пересчитывать оставшиеся в кошельке копейки. Тысячи, оставшиеся в кошельке, она тоже могла не пересчитывать. В общем-то в ее кошельке не было никаких тысяч. В ее кошельке теперь были только пачка визиток и пачка кредитных карточек. Она до сих пор к этому не привыкла, потихоньку радовалась и очень гордилась, что может позволить себе все, что хочет. Правда, ей по-прежнему ничего особенного не хотелось, к тряпкам она была равнодушна, в еде непривередлива, да и вся ее семья привыкла питаться так, как она сама, как еще дедушка с бабушкой приучили — все очень простое, только необходимое, а по праздникам — домашние пироги, салаты, соленья-варенья и «Советское» шампанское, непременное украшение праздничных столов советских же времен. Нет, она так и не научилась тратить деньги на прихоти, а может быть, никаких особых прихотей у нее и не было. На дочек — да, сколько угодно, если это, конечно, на пользу, а не на глупости какие-нибудь. Наташка пару раз пробовала вымогать у нее глупости — то машину спортивную ей захотелось, то вдруг она решила, что пора уж наконец бросить свой юридический, снять квартиру в Москве, устроиться работать на телевидение… Но и с Наташкой она справилась, причем без особого труда, — наверное, Наташка не так уж и мечтала об этой машине и об этом телевидении. Еще Тамара справлялась со множеством проблем множества своих друзей; если при этом требовались деньги — она тратила не задумываясь, но, как ни странно, деньги у нее просили редко, особенно друзья. Чаще нужны были консультации ее юристов, ее связи, ее авторитет, ее знакомства «наверху». С этим Тамара справлялась одной левой, с особым шиком и виртуозностью, тем более что ее знакомые «наверху» сами то и дело обращались к ней со своими проблемами, и авторитет от интенсивной эксплуатации не тратился, а только прирастал.

Она справилась и с ощущением, что не имеет права на посмертные подарки Юрия Семеновича. Со «Стройинвестом» было понятней, фирма ее не должна пропасть, там люди, которые должны работать и получать зарплату, там страшное количество заказчиков, подрядчиков, кредиторов, покупателей, продавцов… Это тоже люди, которые много потеряют, если фирма рухнет. Что бы она ни думала о своих правах на такой подарок, а работать приходилось, тут деваться было некуда.

А вот с загородным домом Юрия Семеновича, с его знаменитой роскошной дачей — теперь уже ее дачей — Тамара справилась не сразу. Она не хотела ее видеть, она так старательно забывала о ней, что в конце концов и в самом деле забыла. Пока однажды Михаил Яковлевич не поставил ей на вид:

— Дом бросать нельзя. Если им не заниматься, он через несколько лет умрет. Весной и осенью там обязательно проводили профилактику: отопление, освещение, водопровод… Ремонт мелкий… Все необходимое. Если он вам не нужен — лучше продайте. Но у дома обязательно должен быть хозяин.

В ближайшие выходные Михаил Яковлевич сам отвез ее туда. По пути заехали за Веркой, той самой, ленивой, которая только цветы поливает. Наверное, Верка была не такой уж ленивой — в доме был идеальный порядок, стерильная чистота, цветы наслаждались жизнью, но все равно чувствовался какой-то холодок необитаемости, печаль пустоты и бесприютности. Тамара зябко поежилась, глядя в безупречно вычищенный камин, ленивая Верка заметила это и с готовностью затараторила:

— Я тут все время топлю, и на прошлой неделе протопила, и сегодня вот тоже собиралась… Тепло уже, чаще-то не надо, а зимой каждый день топила, приходила — и топила, часа по три сидела, а как же, пока все прогреется! А потом надо ж котел потушить, проверить все, и батареи, и все, раньше-то не уйдешь… И убираюсь все время, хоть и нет никого, а пыль все ж летит, и откудова она летит? Я уж золу-то всю выгребла, это первым делом, а как же… И водой все помыла, три раза воду меняла — все черная и черная. Но уж домыла до ума, вы не сомневайтесь. Вон хоть тряпочкой протрите — нету там золы! Я и плиту на кухне отчистила, она залитая была вся, плита-то, и заварилось все коркой — страсть! Я уж ее чистила-чистила, чистила-чистила… А как же! И туалет все время кипятком проливаю, каждую неделю, как мне и говорено. Накипячу целую выварку — и разом туда. Ведра четыре будет, в выварке-то. Я уж и к оврагу бегала, труба-то от туалета в овраг идет. Чистая идет, вы не сомневайтесь. Я за порядком смотрю, а как же. Семеныч довольный был, не жаловался. Деньги платил. Вы-то мне платить будете?