Журавли Афгана

Про ранение Андрея ходили анекдоты. Из серии: и смех, и грех. Спасая офицера во время боя, подчинённый едва не задушил командира. Группа попала в серьёзный переплёт неподалёку от местечка Суруби. В бою Трутнев получил осколочное ранение в висок. Кровь хлещет, бой в разгаре. Сержант-сапёр мгновенно оценил ситуацию – надо срочно накладывать жгут офицеру, остановить обильное кровотечение. И остановил. Ему бы с обратной стороны от раны что-нибудь твёрдое под жгут положить, он напрямую набросил на шею и затянул. Подрастерялся: кровь из головы фонтаном, бросился унимать фонтан. Артерия, известное дело, параллельно горлу проходит, а жгут не избирательно работает. И артерию надёжно передавил, и горло. К тому же сапёр парень не из хлипких, ручищи, как лопаты, чуть поднапрягся и унял фонтан крови вместе с доступом воздуха…

Игорь после Афгана встретил Андрея и давай расспрашивать. Из первых уст хотел услышать историю, ставшую весёлой легендой отряда. Андрею в госпитале пластину поставили на месте отверстия в височной кости.

– А чё рассказывать? Ещё бы маленько и полный капец! – засмеялся Андрей. – Чувствую, улетаю! После взрыва обожгло, кровища пошла. Генка Петров первым подскочил, засуетился. Слышу: «Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, потерпите, сейчас жгут наложим». А сам душить начал. Ну, натурально, перекрыл кислород. Я готов был грудь свою разорвать, до того глотнуть воздуха захотелось перед смертью! Силюсь, а никак. Сознание уходит, я в полуобморочном состоянии схватил обеими руками жгут, оттянул и так хорошо – дышу… Генка потом оправдывался: «Вы так напугали, боялся, вся кровь уйдёт, ну и затянул». Короче, умер бы не от потери крови, а от кислородного голодания!

Подобные ситуации, когда и смех, и грех, бывали не раз.

Душманы всячески старались насолить спецназовцам. Устраивали засады, заманивали в ловушки. Старались держать под неусыпным контролем все перемещения шурави. На какие только ухищрения не приходилось идти бойцам, чтобы незаметно покинуть свой лагерь, отправляясь на операцию. За каждым кустом мог сидеть соглядатай, который с большим удовольствием (информация оплачивалась) доложит духам о маневрах русских. Встретит группа, идущая на задание, сопливого мальчонку, мирного старика-пастуха с баранами, дехканина с мотыгой в поле, будь уверен на девяносто девять процентов, информация о твоём передвижении уйдёт по назначению. Поэтому на задания уходили ночью, чтобы ни одна душа из местных не видела группу. С рассветом залегали в горах, прятались, чтобы ночью продолжить маршрут до нужного района. Банд хватало в округе, но штурмовать гарнизон спецназа в Асадабаде духи не решались. Но и в покое не оставляли. Досаждали артобстрелами. Били от границы с Пакистаном, били с ближайших гор. Поднимали на ишаках реактивные установки – двенадцатиствольные, шести- и трёхствольные. Посылали наводчиков с рацией, те корректировали стрельбу.

Один раз за сутки положили на лагерь, он располагался на берегу реки Кунар, едва не тысячу реактивных снарядов и тяжёлых мин. Миномёты у моджахедов были 88-миллиметровые и 120-миллиметровые. Никто, конечно, не загибал пальцы: один снаряд разорвался, второй… тысячный. Говорили даже о полутора тысячах снарядов, упавших на городок. У статистики, как известно, глаза велики. Как бы там ни было: тысяча или полторы, а досталось отряду изрядно. Были и двухсотые, и трёхсотые. Раненных вывозили на танке под обстрелом. Подлетит Т-72 к бойцу, загрузят и скорее в мёртвую зону оказывать помощь.

Досталось казармам отряда. Строили их спецназовцы из саманного кирпича. Старшина третьей роты после обстрела упал от отчаяния на колени у развалин своей казармы и заплакал. Его казарму уничтожили в пыль. Если другие менее пострадали, его до основания. До слёз было жалко положенных трудов. Сами глину месили, кирпичи делали… Старшина с головой ушёл в эту работу. За годы Афгана истосковался по мирному делу. Когда-то вот также всей деревней строили саманные дома. На глазах вырастали стены, поднималась крыша. Там, где утром была ровная площадка, вечером стоял дом. А как слаженно, радостно, весело работалось в такой артели! И в Асадабаде его бойцы на раз поставили казарму. Это тебе не палатка. И вот дуб, мочало – начинай всё сначала.

– Ну, сволочи! – вытирал слёзы старшина. – Мочить их надо и мочить!