Журавли улетают на юг

Те двое, что были в комбинезонах, зашли в шалашку вслед за Евсеем Маркелычем. Они назвались: один - Николаем Николаевичем, другой - Алексеем Степановичем. Объяснили, что они инженеры, и попросили разрешения сплыть на плоту до Енисейска.

- Плывите с нами хоть до самого конца. А это я не курю, - отказался Евсей Маркелыч от предложенной ему папиросы и стал набивать свою трубку махоркой. - Вы по какому делу-то инженеры?

- По серьезному, важному делу, Евсей Маркелыч.

И начали рассказывать о большой экспедиции, что ныне работает на Ангаре и Енисее, определяя, где и какой мощности могут быть построены гидроэлектростанции.

- Вот как, плотину строить, значит? - переспросил Евсей Маркелыч. Через весь Енисей?

- Да, - сказал Николай Николаевич.

- От берега до берега?

- Конечно. Как же иначе!

- Ох, сдюжит ли? - затаив дыхание спросил Евсей Маркелыч. - Воды в Енисее страсть много. Ни в одной реке столько нет.

- Точно рассчитать, прочно построить - и сдюжит. В Советском Союзе насчет этого теперь опыт большой. На любой реке плотину можем построить.

- Да, - поцарапав бороду ногтем, сказал Евсей Маркелыч, - не доводилось мне в жизни видеть больших плотин. Любопытно будет, когда стройка начнется.

- А еще любопытнее будет, когда стройка закончится, - подошел к лоцману и обнял его за плечи Алексей Степанович. - Ты этот край вовсе тогда не узнаешь. И ведь как только строить начнем, все это очень быстро изменится.

- Сам понимаю, - проговорил лоцман, - газеты читаю, радио слушаю. Ежели правительство наше решит - все так и сбудется.

Он встал и пошел к двери.

- Должно, якорь скоро выйдет. Надо помочь ребятам выворотить его, - и остановился на пороге. - А плотину эту поставят - далеко ток пойдет?

- Очень далеко, - ответил Николай Николаевич, - на весь здешний край хватит. Потом линию электропередачи с другими гидростанциями соединим, и получится общее на всю Сибирь энергетическое кольцо. Тогда в каждом поселке, даже самом маленьком, электрический свет засияет. А сколько новых заводов и вокруг них новых городов вырастет! И заметь себе, Евсей Маркелыч: это не пустой разговор, не фантазия, а дело самых ближайших лет. Мы не просто здесь бродим, берега рассматриваем - мы рабочие проекты составляем, а местами уже и работа начата. Скоро увидишь, как здесь все преобразится.

- Ну что ж, и хорошо, пора, - одобрительно сказал Евсей Маркелыч. - А то все еще глушью нас считают. Какая же мы глушь?

Вышел было совсем и опять вернулся:

- А как с плотами тогда? Как плоты плавить будем?

- Плотам конец, - засмеялся Алексей Степанович, - либо до плотины только. Через плотину сплавлять нельзя. В суда перегружать придется. А ты не горюй, Евсей Маркелыч: нам ангарского леса ох как много на постройку понадобится!

- В низовьях тоже лес нужен, - наставительно сказал Евсей Маркелыч.

- Нужен, так и для низовьев найдется.

- Это правда, - согласился лоцман, - лесу много ныне стали готовить. А плотина эта - штука хорошая.

- Знаменитая штука, - весело ответил Николай Николаевич, - только сделать ее надо быстрее. Строить начнем - будешь нам лес плавить?

- Для такого дела как откажешься!

- А как силенки у тебя?

- Силенки? Оно, конечно... - Он хотел рассказать пообстоятельнее, но сдержался. И только прибавил: - Ничего. Русский человек силен.

В узком луче прожектора, направленном на самую кичку, сквозь радужную изморось дождя показались могучие черные лапы якоря. Тихо заработали цепи. Плот пошел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

МЕЛЬ

Может быть, потому, что к утру дождь наконец перестал, тучи разошлись и обнажили ясное, голубое небо, а берега открылись в сверкающей зелени, или потому, что он так неожиданно появился из-за поворота, Енисейск показался всем изумительно красивым.

Белые, как кубики чистого снега, дома чередовались с кущами густолистых тополей.

Дальше от берега, над беспорядочной мозаикой разноцветных крыш, высились ажурные башенки старинных построек и серые шпили радиомачт. Поблескивающими в лучах низкого утреннего солнца строгаными бревнами была облицована, как гранитом, вся набережная. В двух местах прерывали ее съезды к реке, и эти съезды открывали глазу доступ в глубь города. Виднелись ярко-зеленые железные двери магазинов; как грани алмазов, вспыхивали на солнце стекла киосков.

Словно заранее сговорившись показать старое и новое в городе, по одному съезду поднимались в гору пять или шесть водовозов с черпаками, как пики торчавшими из бочек (колеса повозок подскакивали на камнях, и брызги воды огнистыми веерами взлетали над бочками). По другому съезду спускались к реке две легковые автомашины: серо-зеленый угловатый ГАЗ-67 и длинный черный ЗИЛ. Загнав их в воду, шоферы выскочили и стали начищать борта тряпками и вениками. Неприглушенные моторы ритмично постукивали, и этот стук сливался с частым дыханием лесопильных рам судоверфи, расположенной в верхней части города.