Журбины

Зине нравилось работать с Ильей Матвеевичем. Про себя она его называла «папашей». Папаша сказал, папаша просил, папаша распорядился. Но не со всем, что сказал и насчет чего распорядился папаша, Зина соглашалась. Она, правда, с ним не спорила, стеснялась спорить, — делала просто по-своему, и, когда дело было сделано, Илье Матвеевичу ничего не оставалось, как согласиться с Зиной. Только один раз Илья Матвеевич обозлился на нее. Она разрешила Алексею ускорить сварку одного из внутренних швов, и в результате получился непровар.

— Кто распорядился? — спросил Илья Матвеевич.

— Я распорядилась, — ответила Зина.

— Чего не знаете, Зинаида Павловна, спросите у меня, — продолжал он. — Я отвечаю за корабль, я. С меня опросят, а не с вас.

— Почему только с вас? — Зина вспыхнула. — Я тоже отвечаю за корабль!

Она оказала это так твердо и убежденно, что Илья Матвеевич сдержал себя и решил ее не разубеждать, — пусть отвечает: больше ответственности — больше толку. Скажи человеку, что не он, а кто-нибудь другой за него в ответе, — человек так и работать будет, надеясь на другого.

В конце концов оказалось, что Зина была все-таки права. Скорость работы надо было и можно было увеличить, но для этого пришлось перейти и на другой тип сварочного аппарата, и на другой, повышенный, режим варения.

С каждым днем все увереннее держалась она на стапелях, все крепче входила в коллектив строителей кораблей. Еще год, даже полгода назад примерно так в ее представлении выглядело полное человеческое счастье. За эти год, полгода Зинино представление о счастье несколько изменилось. Она все сильнее и сильнее любила Виктора. Ее тянуло к нему, она вновь часто бывала на Якорной, вновь заходила иногда в модельную, где Виктор работал над станком, который он называл модельным автоматом, — станок у него пока не получался. Она боялась надеяться и вместе с тем надеялась, что когда-нибудь настанет такое время… ну, такое, такое, — зачем уточнять! Вначале она все время помнила о Лиде. Лида, даже и отсутствующая, стояла между нею и Виктором, была таким препятствием, которое не преодолеешь. Зина в ту пору дала себе слово никогда и ничем не выказывать своих чувств Виктору. Но постепенно она позабыла о Лиде, о Лидином существовании. И вдруг Лида приехала. Лида существует.

О ее приезде Зине сообщил Алексей.

— У нас в семействе крупное происшествие, Зинаида Павловна, — сказал он ей на следующий день. — Викторова жена приехала.

Он сказал это намеренно: пусть сразу узнает, что надеяться ей не на что, — и сказал в шутливом тоне, стараясь смягчить, затушевать значение своих слов, страшное для Зины. Алексей сочувствовал Зине, — он-то ее прекрасно понимал.

— Кто? Лида? — переспросила Зина. Казалось, она не очень тронута таким известием. — Откуда приехала?

Зина не слышала, что ответил Алексей. Она ушла под корму корабля, на самый край стапеля, где никого не было, и опустилась на сосновый брус. Неужели все кончено? Она качала головой в такт своим мыслям и вся раскачивалась, как человек, которому очень больно. Перед ней бежала, блестела под осенним солнцем зеленая вода, от воды веяло холодом. Зина мерзла, но не подымалась с бруса: идти никуда не хотелось. Может быть, ее ищет Илья Матвеевич, ищут бригадиры? Им нужен мастер. Пусть ищут. Какой она мастер! Она женщина, у нее горе, горше которого не бывает.

— Товарищ Иванова!

Зина подняла лицо, стиснутое ладонями. Возле нее стоял бригадир сборщиков.

— Зубы болят? — спросил он участливо.

— Что? Зубы? Да, зубы, — ответила Зина. — Вы ко мне?

— К вам. Надстройку подали, сорок шестую секцию. Надо ставить.

— Конечно, надо. Пойдемте!

Зина поднялась по трапам, взошла по ним своим стремительным, энергичным шагом.

— Товарищ бригадир! — спросила она на ходу. — Когда подали?

— А уж полчаса как.

— Почему не позвали меня сразу?

— Да не могли найти. Искали.

— Плохо искали! Безобразие!

Зина почти взбежала на палубу, такая рассерженная, что Володька Петухов от нее отшатнулся. Она распоряжалась, давая, как всегда, очень точные и правильные указания. Никакой тут девушки Зины не было: была инженер Зинаида Павловна Иванова, мастер стапельного участка, помощник Ильи Матвеевича Журбина, которому она когда-то давала обещание научиться сдерживать свои чувства и который говорил ей: «Выдержка нужна в нашем деле, характер…»

2

Дед Матвей по временам отводил взгляд от книги прислушивался к вою и грохоту ветра за окнами. Ветер проникал сквозь оконную замазку, шевеля шторы, тонко пищал где-то на потолке, тяжело ступал по кровлям. Дед послушает-послушает и снова читает.