Журнал 64

Взглянув на жену, Вад обнаружил, что она почти окоченела. Как же скоротечно бытие…

Затем он прибрал спальню, привел в порядок Беату, взял ключи от машины, зашел в сарай, открыл бокс и увидел, что темное тело, лежавшее на бетонном полу, все еще дышит.

– Ну, продолжай в том же духе, жалкий арабишка. Если ты не подохнешь к моему приходу, придется тебе помочь.

Глава 38

Сентябрь 1987 года

Чем ближе Гитта подъезжала к Копенгагену, тем четче оформлялся ее план.

Десять миллионов – большие деньги, но у Нэте их несравненно больше, а когда тебе всего пятьдесят три года, как Гитте в данный момент, десяти миллионов на оставшуюся жизнь оказывается совершенно недостаточно. По крайней мере, с таким отношением к деньгам, как у нее, и с такими мечтами, какие она лелеяла. Если проявлять осторожность и впредь столько не пить, она легко может прожить еще три-четыре десятка лет, а тут, даже ничего не смысля в бухгалтерском деле, становилось ясно, что десятью миллионами не ограничишься.

В связи с этими обстоятельствами план Гитты заключался в том, чтобы попытаться завладеть всем, что принадлежало Нэте, – движимым и недвижимым. Средство и способ она пока не придумала, это зависело от ситуации. Лучше всего было бы, если б Нэте по-прежнему легко поддавалась манипуляции. Однако если она действительно была настолько больна, как сообщила, дело заключалось лишь в том, чтобы использовать ее, пока еще возможно. Всю эту ерунду с завещаниями и подписями она в состоянии уладить.

Если же вдруг окажется, что у Нэте другое мнение, можно будет пустить в ход более жесткое средство. Сейчас Гитта этого совсем не желала, но при необходимости и отказываться не собиралась. Прежде она не раз отправляла неизлечимо больных людей к Создателю гораздо раньше, чем было предназначено им судьбой.

Именно Рита Нильсен впервые обнаружила слабость Гитты к женскому полу. Когда она приближалась к Гитте со своими мягкими губами и взмокшей челкой, у той пересыхало во рту. Естественно, подобные вещи были запрещены, но если Рита была возбуждена, Гитта могла в любое время приказать ей отправиться с нею на болота. Именно она устанавливала правила игры.

А потому было восхитительно и приятно, что фрёкен Нильсен оказывалась более чем податливой. Как и то, что это мягкое тело искало удовлетворения, и Гитта могла его предоставить.

Это тянулось ровно до тех пор, пока Рита ее слушалась, но однажды вечером, когда она поднялась и натянула на грудь блузку, с подчинением было покончено.

– Я хочу выбраться отсюда, и ты должна мне помочь, – заявила она. – Скажешь директрисе, что я исправилась, и рекомендуешь отпустить из нашего заведения, поняла?

К подобной интонации из уст девушек со Спрогё Гитта не привыкла и совсем не желала с ней мириться. Как только наставница приходила в ярость, девушки разбегались в разные стороны, и так должно было продолжаться и дальше. Они восхищались новой сотрудницей и опасались вспышек ее гнева.

Никто не злоупотреблял штрафными комнатами больше, чем Гитта. Никто не давал такого жару, как она, когда кто-то из девушек проявлял дерзость. А остальные наставницы считали это замечательным качеством и стремились подражать ей, ведь она являлась медсестрой и вела себя как подобает.

Гитта на мгновение задумалась о том, чтобы ударить Риту за дерзость, но колебалась слишком долго и вдруг получила энергичную пощечину. У нее прервалось дыхание, и наставница повалилась на спину. Что позволяет себе эта примитивная шлюха?!

– Ты прекрасно понимаешь, что я могу полностью разрушить твою жизнь. Я с легкостью опишу каждую деталь твоего тела, причем в присутствии директрисы, если ты откажешься мне помочь, – спокойно сказала Рита, возвышаясь над ней. – Я расскажу надзирательнице, как ты принуждаешь меня ощупывать тебя, и после моего описания твоего тела она запросто поймет, что я не вру. А потому ты отправишь меня обратно на материк. Я прекрасно знаю, что такое решение принимают врачи, но и ты вполне справишься.

Гитта проследила глазами за вереницей гусей, пролетавших над верхушками деревьев, и слабо кивнула.

Рита попадет на материк, но только когда будет удобно самой Гитте.

Ни днем раньше.

На следующее утро Гитта посильнее натерла себе щеки и яростно постучала в дверь надзирательницы, после чего предстала взгляду женщины, сидевшей за столом, тут же ужаснувшейся от неожиданности.

– Господи! Что стряслось?

Гитта затаила дыхание и слегка повернулась, чтобы надзирательница имела возможность рассмотреть не только то, что ее белый халат был изорван в клочья, но и то, что на ней не было нижнего белья.

Наставница вкратце описала, как непредсказуемая, сексуально невменяемая психопатка Рита Нильсен сорвала с нее одежду прямо за прачечной, повалила на землю и раздвинула ей ноги.

Она говорила нарочито взволнованным голосом и стыдливо потупилась в пол, повествуя о нападении и тщетных попытках обороняться.